Дино Динаев - Командировка в ад

— Какие мы понятливые! Какой у нас участливый тон! Что вы можете знать обо мне? О том, что меня беспокоит, что волнует? Откуда вы вообще можете знать обо мне, любезная? Да я книг больше написал, чем вы за жизнь прочли! Парус они придумали, видишь ли! Засуньте его себе, сами знаете куда!

Закатов, наконец, выговорился и с решительным видом уселся на стул.

— Ни у кого нет валерьянки? — спросил он. — Ах, да, я забыл, у кого спрашиваю. Вы же железные люди, вершащие судьбы человечества. Судьбы Алги в ваших жилистых руках!

— Успокоились? Скажите, что вы все-таки выяснили?

— Разбежался, — буркнул Закатов.

— Ну, тогда вы тут останетесь навсегда, — как можно радушнее произнес Картазаев. — Двери больше нет: спеклась.

Закатов вскочил, подергал за ручку без особого успеха. Действительно, люк заплыл и теперь составлял со стеной одно целое. Закатов истерично бросился к телефону. Однако в комнате не работал ни один аппарат, кроме аварийного освещения.

— Столько труда пропало. Я все сюда вложил, это самая передовая компьютерная система современности. Была, — сокрушался Закатов.

— Давайте колитесь, что вы там разузнали, и я сделаю так, что мы все очень быстро выберемся отсюда.

— Не думайте, что я боюсь ваших угроз. Я готов умереть. Но не сейчас.

Закатов достал из кармана смятый листок.

— Последний привет моей научной лаборатории. Знаете что это?

Картазаев глянул и сказал:

— Белиберда какая-то.

— Это на предыдущих пятистах страницах была белиберда, а это, — Закатов театральным жестом потряс листком. — Это код управления береговой батареей, включающей в себя десять 406-мм орудий и одно суперорудие калибра 1000 мм, известное народной молве под поэтическим названием "Жалейка". Я в свое время лично писал данную программу для министерства обороны, так что путаницы быть не может.

— Получается, "Гелион" изучает ходы, как подавить огонь батареи?

— Неправда ваша. Если бы он хотел подавить, то на табуляграмме была бы схема заградительного огня. Он не хочет подавить батарею, он хочет ее ЗАХВАТИТЬ.

— Значит, будет весело у нас на курорте, — задумчиво сказал Картазаев.

— И очень скоро, судя по этим обрывкам. Операция вступила в заключительную фазу. А теперь выпускайте меня отсюда. Надо признать, я страдаю клаустрофобией, меня в детстве бабушка в наказание запирала в сундук. Я после это у Кащенко лечился, да.

— Серьезная бабушка, — понимающе протянула Рая.

— Не сметь так о маме моей мамы! — пустил петуха Закатов. — Ну, открывайте же. Кстати меня интересует, как вы это сделаете.

Картазаев проделал это очень просто и без затей, подойдя к люку и дав пинка в центр. Люк лопнул на три крупные части, и Картазаеву осталось вытолкнуть их ногой наружу. Закатов склонился над останками люка:

— Помилуйте, это не сталь, это стекло! Непостижимо! Похоже, "Гелион" обладает нанотехнологиями. Мы можем договориться и взамен революционным познаниям допустить его в порт.

— Это вы им объясните, профессор, — Картазаев кивнул на носящихся в панике по коридорам сотрудников в изорванных халатах, многие были ранены.

В коридоре стоял стойкий запах сгоревшей проводки.

— По всему выходит, Первому институту кердык, — подытожил Картазаев. — Пора подумать о Втором.

— Подите вы, полковник, — незлобно проворчал Закатов. — Уже помечтать нельзя. Надеюсь, вы не скажете о минутной слабости Пал Санычу? Про "Гелион" я опрометчиво высказался.

— Я так не считаю, — серьезно сказал Картазаев. — Вы абсолютно правы, "Гелион" уже близко.

Когда они вышли, то увидели черную полосу шириной в полметра, упирающуюся в крыльцо института. Она пересекала соседний с институтом скверик с несколькими деревцами, улицу за ним и пропадала, поднырнув под здание на противоположной стороне. В черте полосы асфальт взбухал, став рыхлым и пористым, а в некоторых местах лопнул, обнажив рваные края. Вместо травы полоса оставила выглаженный слой мертвой черной золы. Дерево, оказавшееся на пути, лишилось листьев вместе с ветками, а ствол был скручен с неимоверной силой относительно оси, как если бы его пытались выжать, словно мокрое белье. На стоящей посреди скверика скамейке замерло три обугленных силуэта. У сидящего крайним рука, не попавшая под действие полосы, осталась совершенно целой, и на ней поблескивали часы.

— Надо в скорую звонить! — спохватилась Рая.

Ответом ей стали звуки сирен, по крайней мере, нескольких машин. В окне на первом этаже, оказавшемся прямо над полосой была видна изуродованная люстра, с которой до самого пола свисали оплавленные неряшливые нити. Люстра была черного цвета, как и стены.