Дино Динаев - Мальчишник в зоне смерти

— Кончил, — заключил Картазаев.

"Мадрас" взяли штурмом, перекрыв норматив почти на минуту. Были задействованы бойцы местного элитного отряда "Лава". Посетителей в вечерних нарядах уложили на пол. Бармена зачем-то побили. Официантку Валю крепко зажали в бытовке, но она соврала, что два дня как выписалась из кожвендиспансера, и ее отпустили.

Из випкабинетов выводили мужчин со спущенными штанами, потных разрумянившихся проституток, обдолбленных наркоманов и вошедших в раж гомиков.

Когда спецназовцы ворвались в одну из самых отдаленных комнат, помеченную как главную цель штурма, в креслах замерли от неожиданности дедок в штанах с широкими подтяжками, похожий на пенсионера, и двое детей. Мальчик и девочка.

— Кто из вас Леший? — спросил спецназовец.

По его команде бойцы вынули из кресла дядю Борю, и он призвал на помощь все свое самообладание, чтобы не сознаться, что это не он.

— Пацана берите! — сказал, появляясь на арене, капитан Коробочка.

Он говорил немного в нос. В руках вороненый пистолет, пижонский и блестящий.

— Где груз? — спросил капитан.

Хотя он смотрел Лешему в глаза, рука его в полной независимости от взгляда поднялась и уставила пистолет на Машу.

— На стоянке за баром.

— Вот и отлично, — промурлыкал Коробочка.

"Лава" отбыла, прихватив дневную выручку из кассы, но пропажа денег в процессе спецопераций было обычным делом. Наоборот, в случае, если деньги по какому-то недоразумению оставались целы, это вызывало законное подозрение, что "вулканологи" поимели гораздо более тяжкие в уголовно-процессуальном плане статьи доходов.

С собой капитан оставил экипаж ППС, три человека. Люди в высшей степени проверенные.

Они вывели Лешего на стоянку за "Мадрасом". Машина с закрытым брезентом прицепом возвышалась в гордом одиночестве.

В это время человек на крыше 12-ти этажного дома прямо над ними собирал снайперскую винтовку "Кобра М — 11,5". Бац! Ствол с газовой камерой встал на место. Бац! Присоединился приклад. Чпокс! Это прицел.

Клик-клак! Патрон улегся в паз. Длинный, тускло блестящий, острый. Порох под завязку. Стальной сердечник. Клиенту последний привет.

Новый Африканец готов к работе. Он постукал ногтем по тангенте, сообщая, кому следует.

В это время на стоянке случилось странное.

Раздался низкий сип органа (или слон пернул, это кому как нравится), и откуда ни возьмись на асфальте сидит парниша.

— Ты кто?

— Святой! — сказал Аркаша Листунов, лицо благостное.

— Ничего, у нас для святых "канареечка" приготовлена!

Упаковали Листунова.

— Что, оно так и бывает? — жадно спросил Коробочка, а так как Леший не ответил, зло добавил. — Можешь молчать, падаль. Имеешь право. Все равно отсюда живым не уйдешь! Думаешь, я забыл, как ты меня с обрыва хотел спихнуть?

Опять протрубил орган (или слон). На этот раз выкинуло троих.

Старообразно выглядящего, с прилизанными сальными волосами профессора Закатова, совершенно потерянного Артура и Тому.

Тамара порывалась остаться, утверждая, что должна дождаться Картазаева, а Закатов лишь саркастически улыбался. Их по-быстрому "окольцевали" и посадили в патрульную машину в компанию к святому.

Теперь осталось только ждать. Новый Африканец получил по рации приказ приготовиться.

Около входа в "пизанский" дом на воткнутой веточке сох чей-то носок.

— Вот он, знак божий! — провозгласил Картазаев.

— Вы думаете, бог носит носки? Причем, довольно вонючие? — с серьезным видом спросил Мошонкин.

— Бог не носит. Профессор носит, — проворчал Картазаев. — Ох уж эта мне интеллигенция. Совсем нас за тупых считает. Мог просто веточку воткнуть.

Они шли под наклонным потолком с разверзшимися окнами. Потом ползли.

— Наконец-то выберемся отсюда. Надоело мне здесь, Владимир Петрович.

Картазаев не разделял его оптимизма, не уверенный в том, что ждет их при возвращении. Леший пропал. Что на уме у мальчишки? Разболтал наверняка вполне достаточно, чтобы их ждала засада.

— Здесь стена!

Было слышно, как в темноте Мошонкин ощупывает стены. Картазаев протянул руку и почти сразу пожал чью-то холодную, словно у утопленника ладонь.

Все свое самообладание он потратил на то, чтобы не отдернуть руку (и не заорать). На ладони выделялся палец, гораздо длиннее остальных. Коготь! Он расшатал его, и коготь послушно повернулся на шарнирах.

Мошонкин с коротким воплем куда-то провалился.

— Василий Иваныч, ты где?