Яцек Дукай - Экстенса (сборник)

Девка: — Мы призываем их к жизни. Страдают? Возможно, что и страдают, хотя Де Доор работает над тем, чтобы сделать их органически счастливыми, но если они и страдают, если вообще что-либо ощущают — то благодаря кому?

Гость: — Знаете, миссис капитан, когда мать прижигает своего ребенка утюгом или сигаретами, подвергает ударам тока, пытает и не морит голодом, то это воспринимает ее ребенок, саму же ее садят в тюрьму. Такие законы мне известны.

Девка: — А вам известно лекарство « СервеВиол "? Сколько миллионов людей оно спасло от смерти?

Гость: — Вы хотите сказать…

Девка: — Официально его производят на орбите. На самом же деле, мы собираем его с чего-то вроде травы в паре тысяч световых лет отсюда. Вы удивлены? Я могу множить примеры, только зачем — дело не в количестве, и у вас все это имеется в документах, со статистикой можете ознакомиться в любой момент. На каждого ребенка или откормыша, которому мы, по вашему мнению, наносим страдания, приходятся миллионы спасенных от неизбежной смерти. Несмотря ни на что, это военная операция, господин секретарь. Когда вы стоите со своим отделением в арьергарде проигравшей армии, а неприятель наступает, отрезая путь для отхода, то для спасения армии вы жертвуете полк, а потом вам дают медаль, павшим строят памятник и снимают кино. Кричат им: «Слава! Ура!». Но кто кричит? Живущие.

Гость: — Это чудовищная, отвратительная логика. Во что вы верите; здесь, в Школе, и там, в Лоне? Во что?

Большой: — В большее добро, господин секретарь, в большее добро. Ваш внук страдает комплексом Моугсона, я не ошибся? Как раз сейчас мы тестируем лекарство, доставленное из другого рукава галактики. Возможно, оно вылечит Джрджа. Или вы запретите ему его дать?

Гость: — Ёб вашу мать, Иникс!

Девка: — Прошу прощения от его имени.

Молчание.

Гость: — Но, ведь раскручивая все это ваше дело, создавая первых «искусственных экстрасенсов», вы же не знали, не могли знать про эти чудесные медикаменты…

Большой: — Да; тут вы правы, это побочный эффект, совершенно случайное открытие — хотя, признайтесь, крайне важное. Истинная цель заключается, как это определено, в «технологическом мегаскачке». Мы ищем чужие цивилизации, которые могли бы безболезненно ощипать от их знаний. Мы, то есть США. Вам известна история гонки за атомной бомбой? Так вот, по сравнению с проектом «Самородок», Манхеттенский проект — это как теория относительности по сравнению с изобретением шпильки. Научные истины, до которых бы мы дошли только через тысячи лет, машины, подобные магическим артефактам, сама наука, сравнимая с магией, воистину божественные силы; для остального мира мы будем как Кортес для ацтеков: невообразимые силы, невообразимое оружие, невообразимая власть… Так что бы это был за президент, если бы не подписался под чем-то подобным? Будем говорить серьезно; из нас троих политикой занимаетесь как раз вы.

Гость: — А Школа…

Девка: — Как раз посредством таких вот Пуньо мы и будем Их «ощипывать».

Гость: — Почему для презентации вы выбрали именно его? Ведь вы его ведущий офицер, правда?

Девка: — Не только его, но он наиболее «мягкий». Завтра он отправится на Транзитную Станцию. Если можно выразиться, вы увидали уже финальный продукт.

Гость: — В этих стенах, явно, можно все что угодно, так что выражайтесь. Финальный продукт. Вы сказали, сирота. Метис из Южной Америки. Почему именно он? Ведь вам пришлось учить его и по-английски.

Девка: — Это как раз уже не вопрос выбора. До этого мы доходили методом проб и ошибок. Эти полудикие дети трущоб просто обладают наивысшими шансами для эффективного приспособления, они наиболее…

Гость: — …«мягкие». Что это означает?

Девка: — Тоже сленг. «Мягкий», то есть способный психически адаптироваться, приспособить свой разум к абсолютно любым новым условиям, и принять их подсознательно — потому-то и дети. Как можно меньше возрастом. Оптимальный возраст — это лет десять — двенадцать, что является результатом согласования двух противоречащих друг другу требований: максимального поглощения и пластичности разума наряду с ментальными способностями, с умом. Никто из более старших уже не обладает шансами столь инстинктивно и во всей полноте понять Чужих. В конце концов, позвольте, что прибегну к несколько неверной аналогии — языки мы лучше всего учим именно в детстве.

Гость: — Но… как вы этого не поймете? Ведь это же дети.

Девка: — Дети. А что это означает? Этот период человеческой жизни — детство — обрел особое, чуть ли не метафизическое значение всего лишь несколько сотен лет тому назад. Ранее, веками и тысячелетиями, дети были просто людьми небольшого роста, временно умственно неполноценными, по причине возраста обладающими небольшим жизненным опытом, следовательно, более беззащитными — вот и все. Их не уберегали перед миром, не обманывали, для их потребностей не создавали отдельной, фальшивой реальности детства; они жили в точно такой же жестокой и ничего не прощающей действительности взрослых. Вы же рассуждаете критериями девятнадцатого века. Вот Пуньо бы вас научил. Детство — это искусственное состояние, вынужденное к существованию по причине неестественно комфортных внешних условий. Пройдитесь по любым трущобам.