Ариадна Громова - По следам неведомого

- Вы убедились, сеньоры, что я честный человек! - гордо заявил Мендоса, уловив по нашим лицам, что рекомендации производят хорошее впечатление.

Мак-Кинли, однако, решил произвести еще одну атаку.

- А почему вы так много мест переменили? Вам всего 29 лет!

- Человек имеет право искать счастье! - заявил Мендоса.

- Да, но смотря какими путями! - со значением сказал Мак-Кинли.

Мендоса так и вспыхнул.

- Что вы хотите этим сказать?

Мак-Кинли некоторое время хладнокровно и бесцеремонно разглядывал его. Потом сказал медленно и веско:

- Вот что я хочу сказать: вы слишком много знаете об экспедиции. И, больше того - эти сведения у вас добыты преступным путем. Посмейте-ка отрицать это!

Мендоса в ярости и отчаянии вскинул руки несколько театральным жестом. Хотя теперь я понимаю, что он был вполне искренен, а аффектированные манеры просто были свойственны ему, как южанину.

- В не смеете оскорблять меня! - закричал он. - Преступления не было! Смерть - да! Тайна - да! Но никакого преступления! Я сам рисковал жизнью!

- Жизнью рискуют в очень разных случаях, - оскорбительным тоном заметил Мак-Кинли. - Виселица, например...

Мендоса задохнулся. Губы у него побелели. Нам стало его жалко.

- Послушайте, Арчибальд, - первым вмешался Осборн, - я думаю, если сеньор Мендоса знает что-то важное для нас, то он сам расскажет нам об этом, когда убедится, что наши цели чисты и благородны...

При этих словах Мак-Кинли презрительно хмыкнул.

- Но вы понимаете, сеньор Мендоса, - продолжал Осборн, что нам тоже очень трудно. Bы сами признались, что у вас есть какая-то тайна. А как же мы будем делить труд и опасности с человеком, который от нас скрывает какие-то нужные для нас сведения? Который почему-то не хочет нам помочь?

Мендоса несколько успокоился и выслушал все это, покорно опустив голову.

- Вы правы, сеньор! - ответил он с искренним отчаянием. Но я не могу... Я не отказываюсь вам помочь - о нет, вы никогда не пожалеете, если возьмете меня с собой! Поверьте, что я вам не врал. Но у меня есть своя тайна... своя цель...

Мак-Кинли раздраженно фыркнул.

- Сеньор Мендоса, - сказал Соловьев, - нам надо посоветоваться.

Мендоса с достоинством поклонился и вышел. Мак-Кинли посмотрел, не стоит ли он за дверью (мне это показалось излишним), и сейчас же сказал, что думать нечего - "этого пройдоху" надо брать с собой, но смотреть за ним придется в оба. Да никто, по-моему, и не собирался всерьез отказываться от помощи Мендосы. И не все мы считали его жуликом. Мне лично он даже нравится. Или вернее будет сказать, он возбудил во мне участие, даже жалость. Какой-то он ушибленный жизнью, а в общем, по-моему, неплохой человек.

Мы пригласили Мендосу в номер и сообщили ему о нашем решении. Он так обрадовался! Как ребенок. Наверное, все же боялся, что его не примут. Нет, Мак-Кинли слишком уж подозрителен. Это не мошенник. Но все-таки - что ему нужно в горах?

Идя к себе в номер, я встретил Машу. Она поздоровалась и хотела пройти мимо, но я рассказал ей о Мендосе. Она выслушала, вежливо заметила, что все это очень интересно, и ушла. Я стоял в коридоре, глядя ей вслед. Вообще не знаю, как мне вести себя с Машей. У нее появились новые друзья - врач Костя Лисовский, франтоватый, красивый парень, моих примерно лет, и зоолог Петя Веневцев, мрачный, очкастый и лохматый. Они все время вместе, и их в шутку называют "факультетом естествознания". Костя, кажется, ухаживает за ней. Не то, чтоб я ревновал, но ведь все знают о наших отношениях... Лучше бы она в Москве оставалась..."

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

"26 ноября. Вот мы и в Сант-Яго. Настоящая-то райская долина, оказывается, здесь! Везде - масса зелени и цветов. И все это залито ослепительным светом, фантастически ярким, праздничным, ликующим. Праздник света - первое, что приходит в голову.

Эта долина между гор, замкнутая высокими хребтами, немного похожа на Катманду, особенно, если смотреть на восток, где высятся сверкающие вершины главной цепи. Но сходство слишком общее - и горы здесь выглядят из-за прозрачного воздуха иначе, как-то ближе и яснее, и долина более плоская, и зелени на ней (если не считать самого города) меньше, чем в Непале. В сущности, Анды ниже, чем Гималаи: самая высокая их вершина, Аконкагуа, чуть повыше 7000, и до гималайских гигантов ей далеко. Но зато и плоская равнина, в которой расположен Сант-Яго, лежит очень низко: местами она находится на уровне моря. И горы на востоке видны во всей мощи и красоте: гигантские холмы, сперва пологие и округлые, становятся все круче, обрывистее; за ними встают серые, синие, фиолетовые каменистые кряжи, и, наконец, вверху, как зубцы громадной короны, сверкают вершины, одетые снегом. Граница вечных снегов здесь очень высока - она проходит на уровне 4000-5000 метров, в иных местах и выше. Ох, какие грозные и пустынные эти горы! И климат там, говорят, страшный. Я, должно быть, стал трусом: только и думаю об опасностях.