Ариадна Громова - В Институте Времени идет расследование

— Что и говорить, эффект был бы потрясающий, — заметил я. — Воскресший покойничек бодро выскакивает из хронокамеры, и жизнь начинается заново! А я тебе все подпортил…

— Пес с ним, с эффектом, — рассеянно ответил Аркадий, глядя на свой чертеж. — Ты лучше объясни, все я правильно изобразил или у тебя еще какие-нибудь тайны за пазухой имеются?.. Ну, высказывайся, не тяни! — И он перебросил мне прутик. — Я не изображал то, что ты натворил: сам отчитывайся!

— Тайны не тайны, а дополнить кое-что тут надо, не говоря уж о том, что ты действительно не изобразил ту линию, на которой мы в данный момент находимся… Не изобразил, конечно, из зависти; небось ни на одной твоей линии нет такого шикарного комплекта — два Левицких плюс два Стружкова! — Я говорил все это, дорисовывая чертеж Аркадия. — Вот линия III, где ты рассчитывал обосноваться начиная с 1976 года. И, наверное, на этой линии ты все проделал без помех… вот, я веду сюда пунктир… То есть на этой линии ты в 1976 году внезапно выскочил из хронокамеры и очень удивил этим своим поступком всех сотрудников Института Времени, которые твердо помнили, что два года назад присутствовали на твоих похоронах… — Тут я запнулся и не сразу смог продолжать. — Зато на этой линии с вечера двадцать третьего мая 1974 года отсутствует Борис Стружков. Потому что я… вот видите этот пунктир с черточками… я двадцать третьего мая 1974 года перешел в двадцатое мая того же года. Пока вы секретничали на лестнице, я забрал в лаборатории таблетки, вообще начал действовать, и обе ваши линии отклонились, а вместе с ними — линия присутствующего здесь моего двойника, который бездарно проторчал весь этот вечер в библиотеке.

— Да ведь ты тоже просидел весь вечер в библиотеке, сам признался! — завопил, обидевшись, Борис. — Это же нечестно!

— Он зато потом с лихвой наверстал! — сердито сказал Аркадий. — Будь ты трижды неладен, Борька! Ну просто ведь безобразие: мы такое серьезное дело затеяли, а этот попрыгунчик орудует за нашей спиной и все превращает в какую-то дурацкую комедию… Таблетки он, видите ли, хватает, никого не спросясь… Спаситель! Принесла тебя нелегкая!

Он меня все же сумел разозлить, и я не сдержался.

— Тебе я, конечно, карты спутал, — сухо проговорил я. — Ты себе подготовил мир со свободным местечком, а я тебя перебросил сюда, где твое место занято. Ничего, как-нибудь и здесь устроишься. Зато, я думаю. Борис спасибо мне скажет, что его Аркадий остался в живых. А тебе, видно, мало одного трупа…

Тут я глянул на Аркадия и осекся: он откинул голову на спинку скамейки, закрыл глаза и стал ужасающе похож на того Аркадия, которого я увидел утром двадцать первого мая на диване в лаборатории… такое же бледное, застывшее лицо, и по нему пробегают световые пятна и тени трепещущих листьев.

Аркадий открыл глаза и выпрямился.

— Ты прав, — глухо сказал он. — Прошу прощения. Продолжай.

Сможем мы когда-нибудь позабыть все это? Или каждый раз будем вот так бередить раны друг друга? Я был зол на себя… но ведь нужно время, чтобы привыкнуть… если вообще к этому можно привыкнуть…

— Ладно, продолжим. — Я опять начал чертить прутиком по песку. — Значит, здесь отклоняются сразу четыре линии — две ваших, две наших. Все это вместе образует линию IV — или же мир IV, историю IV. Линии здешней… законной, так сказать, пары нормально тянутся к 1976 году, а мы с тобой, Аркашенька, в этом вот месте часов в восемь вечера один за другим прыгаем им вдогонку, словно кенгуру… Дуга номер 7: прыгает Аркадий Левицкий; дуга номер 8: прыгает Борис Стружков. А теперь объясни мне, Аркашенька, поскольку ты у нас гений и все понимаешь, — кто нам прыгать-то позволил?

— Что-что? — спросил Аркадий. — Кто нам…

Он не договорил. Он так и застыл с открытым ртом.

Я об этом все время думал, пока он вычерчивал свою схему. Как же так? Аркадию пришлось попросить своего двойника, чтобы тот в будущем включил камеру на возвращение. Мою камеру некому было включить, и поэтому, как только я отклонил мировую линию, глазок на пульте погас. Ну, а кто же тогда подготовил для нас хронокамеру в зале, да вдобавок включил автоматику не на один, а на два перехода? Кто этот таинственный благодетель?

Борис-76 тоже недоумевал.

— Я действительно не понимаю… — растерянно сказал он. — Ты никому не поручал, Аркадий? Ах да, ты же не мог…

— Почему это я не мог? — удивился Аркадий. — Я ведь сразу решил, что не останусь там. Значит, я должен был подумать, как обеспечить себе переход!