— Так что же остается? — воскликнул Уэгонер. — Что мы теперь будем делать? Я достаточно хорошо тебя знаю и подозреваю, что ты вовсе не собираешься отказываться от надежды.
— Нет, — ответил Корси, — я не сдался, но я совершенно не в состоянии изменить ситуацию, которую ты мне изложил. И кроме того — теперь я как бы не при чем. Что, наверное, и неплохо для меня. — Он задумался на секунду и затем неожиданно спросил: — Нет никакой надежды на то, что правительство полностью снимет завесу секретности?
— Никакой, — ответил Уэгонер. — Даже на частичное послабление. Во всяком случае, не сейчас.
Корси сел и подался вперед, опустив локти на узловатые колени и уставившись на угасающие угли. — Тогда у меня есть два небольших совета, Блисс. На самом деле, они — две стороны одной медали. Прежде всего, многомиллиардодолларового подхода — типа Манхэттенского проекта. Мы жизненно нуждаемся не в более точном — на одну десятую — измерении электронного резонанса, сколь в новых путях, новых категориях знаний. Колоссальные исследовательские проекты — покойники. Сейчас необходима чистая работа мозгами.
— Со стороны МОЕГО персонала?
— Да с чьей угодно стороны. Теперь другая половина моих рекомендаций. Оказавшись на твоем месте, я пошел бы к шарлатанам.
Уэгонер подождал. Все это Корси выложил для эффекта. Джузеппе любит драму в малых дозах. Через мгновение он все объяснит.
— Конечно же я не имею ввиду настоящих шарлатанов, — продолжил Корси. — Но тебе самому придется провести черту. Тебе нужны люди, работающие где–то на грани, ученые в общем–то с неплохой репутацией. Просто с идеями, не находящими поддержки среди коллег. Что–то вроде атома Крехора, или теории старика Эренхафта о магнитных течениях, или космогонии Милна. И тебе же придется искать плодотворную тему. Высматривай то, что кажется отбросами и после этого решай, заслуживает ли идея того, чтобы ее ПОЛНОСТЬЮ отбросить. И — не принимай на веру первое попавшееся мнение так называемого «эксперта».
— Другими словами — надо заняться сортировкой мусора.
— А что, можешь предложить другое? — спросил Корси. — Естественно, вероятность найти что–нибудь по–настоящему интересное — самая ничтожная. Но сейчас ты не можешь обратиться к действительно что–то значащим ученым. Слишком поздно. Теперь тебе придется использовать игроков, чудаков, неудачников и прочих позорников.
— И с чего начать?
— А как насчет ГРАВИТАЦИИ? — воскликнул Корси. — Я не знаю какой–либо иной темы, более привлекательной для идиотского теоретизирования. Вдобавок, даже от самой приемлемой теории гравитации не дождешься хоть какой–нибудь пользы. Ее нельзя заставить работать, скажем, на запуск космического корабля. Мы не можем манипулировать тяготением, как полем. У нас даже нет общепризнанной системы уравнений для него. И мы не сможем создать эту систему, вбухивая хоть целые состояния и многие годы в подобный проект. Закон уменьшающихся результатов полностью загубил такой подход.
Уэгонер встал.
— Немного же ты мне оставил, — промолвил он, голос его стал еще более унылым.
— Немного, — согласился Корси. — Только то, с чего ты начал. И все же больше, чем осталось у очень многих из нас, Блисс.
Уэгонер слегка улыбнулся ему и они пожали друг другу руки. Когда сенатор уходил, он заметил, как силуэт Корси вырисовался на фоне пламени спиной к двери, с опущенными плечами. И когда Уэгонер смотрел на него, невдалеке послышался выстрел, эхо которого отразилось от стен посольства, находившегося через улицу напротив. Не совсем привычный звук для Вашингтона. Но и не столь уж необычный. Наверняка один из тысяч неизвестных снайперов города стрелял либо в соперника, либо в полисмена, либо в тень.
Корси никак не прореагировал. И сенатор тихо затворил за собой дверь.
За ним следили всю дорогу до его собственных апартаментов, но в этот раз он едва ли обратил на это внимание. Он думал о бессмертном человеке, который летел от звезды к звезде быстрее света.
1. НЬЮ–ЙОРК
В современных средствах массовой информации…
популяризация науки заведена в тупик ритуалами массовых
развлечений. Одним таким стандартным приемом является
драматизация науки через биографию героя–ученого. Его
обязательно обнаруживают в заброшенной лаборатории,
орущего «Вот ОНО! Нашел!» и рассматривающего мутную колбу
при свете тусклой электрической лампочки.
Жерар Пайл
Оказалось, что этот парад знаменитостей — людей, пользующихся известностью, и просто «денежных мешков» — проходящий через приемную «Дж.Пфицнер и Сыновья» наблюдать весьма приятно. В течение тех полутора часов, пока полковник Пейдж Рассел щелкал каблуками, он узнал следующих героев «масс–медиа». Сенатора Блисса Уэгонера (демократа от штата Аляска), председателя Объединенной Комиссии Конгресса по Космическим Полетам. Доктора Джузеппе Корси, президента Американской Ассоциации по Развитию Науки и в прошлом — Директора Всемирной Организации Здравоохранения. И Фрэнсиса Ксавье Мак–Хайнери, наследного руководителя ФБР.
Читать дальше