Петр Бобев: Белый лоцман

Неожиданно раздался грозный шум, и из глубины с рычанием и хрипом вылетел слепой кашалот. Он стремительно подскочил над водой и рухнул вниз с таким грохотом, словно какой-то великан швырнул в океан целый утес. И опять подскочил, и опять обрушился, потом, разъяренный, бешено завертелся среди высоких покатых волн, которые поползли от него во все стороны. На его черной квадратной голове сидел огромный кроваво-красный кальмар, по которому пробегали лиловые полосы. Глаза моллюска — полуметровые диски — горели дьявольским огнем, а длинные щупальца оплели густой сетью все тело кашалота.

Битва между двумя гигантами разгоралась. Все чаще и чаще на коже моллюска появлялись разноцветные пятна, все сильнее стягивались узлы на щупальцах, все глубже впивались в противника его присоски. А кашалот, злобно рыча, вертелся с боку на бок и пытался дотянуться своим огромным ртом до тела врага.

В смертельном ужасе разбежались в разные стороны бесчисленные обитатели чудесного луга. Исчезли без следа морские коньки, копошащиеся рачки, морские иглы, тысячи рыб.

Лишь два великана, вцепившись друг в друга в чудовищной схватке не на жизнь, а на смерть, продолжали кувыркаться среди разорванных, беспорядочно перемешанных водорослей в кипящем море.

Неожиданно кальмар соскользнул с кашалота вниз и тут же скрылся под водой. Дельфин снова услышал незабытый им шум той кошмарной ночи, когда он впервые остался один — тот особенный шум пульсирующего насоса. Значит, это был плеск воды, выбрасываемой кальмаром через свою воронку, которая толкает его вперед, словно ракету.

Кашалот не пытался догнать сбежавшего врага — ведь в зубах у него осталась его рука, — а начал, не спеша, заглатывать добычу. На сегодня хватит. Рука-щупальце была около двадцати метров в длину и полметра в толщину.

Белый свернул в сторону. Теперь ему было все равно, куда плыть. Океан был всюду.

Внизу, на берегу скалистого острова, нежились на солнце тюлени, а выше, на изъеденных веками скалах, сплошь покрытых птичьим пометом, гнездилось несметное количество морских птиц. Вокруг островка, милях в полутора от него, тянулся опасный коралловый риф, показывавший из воды свои торчащие зубья только в бурю и при отливе. А между островом и рифом было неглубокое узкое подводное ущелье — непроходимые джунгли из водорослей и кораллов.

На дне, возле рифа, похожего на источенный водой карстовый массив, как какая-то громада из пестрого туфа, лежали почти рядом два затонувших корабля. Один попал сюда недавно. Даже краска с его деревянного корпуса не успела еще облупиться. На борту зияла страшная рана — след рокового удара о риф, который и отправил его на дно. А другой — это было ясно видно — нашел здесь свою гибель много лет назад. Корпус его, капитанский мостик, иллюминаторы, мачты и канаты — все обросло кораллами, которые превратили судно в странный каменный корабль, сросшийся с коралловой стеной, сделавшийся ее частью. И на накренившейся палубе, засыпанной белым коралловым песком, и на белых, словно заснеженных, поручнях, с которых свисали зеленые водоросли, похожие на бумажных змеев, и на высоких мачтах, украшенных причудливыми коралловыми узорами — везде кипела жизнь — пышная, всюду проникающая жизнь. Кораллы цвели тысячами нежных цветов, чашечки которых колыхались так плавно, словно их касался легкий подводный ветерок. Под ними, на них, по сторонам — повсюду в прелестнейшем беспорядке были разбросаны роскошные анемоны, гвоздики, лилии — хищные цветы-животные, над которыми распростерли свои длинные стебли водоросли, похожие на молодой дубовый лес перед листопадом. Странные, невероятные джунгли! Под изящной стеклянной губкой — настоящей хрустальной вазой — морской еж терпеливо грыз лист водоросли. По каменным ветвям, густо покрытым живым мхом, перекатывались, словно клубки змей, гибкие офиуры. Медленно ползли по дну морские звезды — но куда? Да разве это имело значение? Ведь при их пяти лучах любое направление означало — вперед. Толстые прыщеватые огурцы-трепанги, величиной с дельфина, ритмически глотали белый песок. Множество мидий открывало и закрывало свои перламутровые раковины. Светились, словно зажженные факелы, разноцветные морские черви, высунувшие головки из удлиненных известковых трубочек. Полчища кривых раков, маленьких и больших, сновали взад и вперед на своих длинных изогнутых ножках. А наверху, в кристально прозрачной воде, в этом дивном мире без теней, плавало бесчисленное количество рыб различной величины, пестрых коралловых рыб, которые порхали, словно бабочки, над каменными ветвями. Несколько зеленых черепах, размахивая, как крыльями, своими широкими плавниками, с жадностью пожирали водоросли.