Сергей Гжатский - Колодец

Командир группы пристроился несколько в стороне от остальных, на небольшом возвышении. Он запрокинул голову к небу и, казалось, ушёл в себя. Вдруг он вздрогнул и гортанным голосом отдал приказ. В то же мгновение посреди белого круга-приёмника выросла переливающаяся арка-портал. Спасатели не спеша направились к ней, выставив перед собой раскрытые ладони…

Старший снова обратил лицо к небу и мысленно поблагодарил Симакова. Степаныч неожиданно услышал прямо под черепной коробкой приятный мужской голос, произнёсший по-русски: "Ты сделал великое дело, Идущий Землянин! Тебе признательна вся Вселенная! Мы не оставим тебя своим вниманием…" Голос постепенно затих и Симаков расслабился. Вот и всё! Фенита ля комедиа!

…Генералу осталось добежать до Врат метров пять-шесть, когда те вдруг покрылись серой дымкой и растаяли в воздухе без следа! Он по инерции сделал ещё пару шагов и в растерянности остановился. Его недоумённый взгляд снова и снова продолжал шарить по скользким камням, на которых только что возвышались Врата…

Игнатова прошиб холодный пот, а сердце сжалось от тоски и сожаления. Он испытал краткий приступ ноющей боли, и догадался, что это была боль утраты! Вот поди ж ты, и Врата не его, и видел-то он их всего пару минут, а жалко! Будто оторвали частичку его самого. А может, так оно и есть? Ведь попил же он водички из озера и тем самым принял в себя часть артефакта! Вроде как породнился…

Колдуны готовы были сойти с ума!

Увидев, как арка растаяла в воздухе, оба отчаянно закричали.

— А-а-а! — в голос визжал Советник, — Нет! Нет! Нет!

— А-у-ыр-р! — натурально зарычал Митрич вторым голосом.

Один генерал соблюдал относительное спокойствие. До него, видимо, ещё не дошёл весь трагизм произошедшего. Он обернулся с колдунам и с возмущением поинтересовался:

— Что случилось? Куда это они подевались?

— Куды, куды? На Кудыкину гору! — в бешенстве сплюнул Митрич, — Вояка хренов! Спугнул Врата! Где их таперяча искать прикажешь?

Он вдруг всхлипнул и отвернулся, смахивая кулаком с глаз навернувшиеся слёзы отчаяния…

Симакову вдруг стало нестерпимо жалко деда и он негромко позвал его, что бы как-нибудь утешить.

— Митрич! Постой, поговорить надо…

Но тот на ходу отмахнулся не оборачиваясь:

— А-а, будьте вы все неладны!

Он направился в угол пещеры, откуда появился и плечи его подозрительно сотрясались.

"Да он же плачет! — изумился Игнатов, — Колдун, а рыдает как ребёнок! Видать, большие надежды связывал с Вратами, а тут всё рухнуло в одночасье!"

Вдруг рядом с Митричем с сухим треском вспыхнул и погас яркий огненный вихрь. На его месте появился неизвестный Игнатову мальчонка лет шести-семи, одетый в шорты и маечку. Малыш крепко вцепился в жилистую руку Митрича и требовательно потряс её:

— Не плачь, дедуля! Ну же… не плачь!

Кроме любимого деда мальчишка ни на кого в пещере даже внимания не обратил. Его огромные умоляющие глаза нацелились только на Митрича.

— А, унучок? — сквозь слёзы улыбнулся Митрич и погладил мальца по головке.

— Нашёл-таки дедушку, сорванец?

Он ещё раз ласково потрепал внучка по макушке и взял за руку.

— Пойдём-ка, милай, отсюдова. Неча нам таперя тута делать…

— Пойдём, дедуля, пойдём! — обрадовался внучок и щекой прижался к коряв-

вой руке Митрича. Сорванец исподтишка с победным видом обернулся к остальным присутствующим в пещере и незаметно для деда показал всем язык.

Симаков с Игнатовым просто остолбенели. Уж кто-кто, а они прекрасно знали своего соседа, и не один десяток лет. Тот всегда жил бобылём и никаких родственников у него отродясь не появлялось.

А тут такое!

"Сколько же жизней одновременно живёт этот загадочный, запутавшийся чело век?" — подумал Симаков, провожая взглядом идущих рука об руку старого и младого.

Игнатова же больше всего поразил не сам факт существования дедова внука, а его внешний вид. Мальчишка и впрямь выглядел весьма странно. Начать хотя бы с того, что одна половина его маленького личика была чернокожей и носила ярко выраженные черты негроидной расы — приплюснутый с одной стороны нос и вывернутые под ним толстые губы. Волосы на этой половине головы курчавились мелкими густыми завитками, черными как смоль…

В то же время другая часть лица, светлокожая и загорелая, имела европейский тип и волосы на ней волнились тёмнорусыми прядями

Граница проходила по линии симметрии, но не была резко обозначе ной, как дневная и ночная стороны Луны, а представляла собой неширокую по лоску цвета "кофе с молоком".