Евгений Евтушенко: Ардабиола

— А о чем она? Об ардабиоле? — осторожно подвела его к ускользавшей теме девушка.

— Если бы… Моя диссертация ни гроша ломаного не стоит по сравнению с ардабиолой… Вы знаете, как ни смешно — она о помидорах… — И Ардабьев вонзился крепкими ровными зубами в алый помидор, даже забыв его посыпать солью.

Ардабьев был действительно и смертельно усталым и смертельно голодным. Девушка точно догадалась и о первом и о втором. Помидорные семечки вместе с соком брызнули на его еще совсем новые ярко-синие джинсы, но он даже не отряхнул их. Ардабьев сдернул с бутылки шампанского серебряную шапочку, раскрутил проволоку, и пластмассовая пробка немедленно вылетела вместе с фонтаном пены в воздух.

— Половина, кажется, осталась, — посмотрел Ардабьев темно-зеленое тело бутылки на свет. — Стаканов у меня нет.

Девушка отпила немного и отставила бутылку от него.

— Вам не надо пить… Вы не спали, и вы за рулем. А я машину водить не умею.

— Вы говорите со мной, как говорит моя жена, — усмехнулся Ардабьев. Ехал целый час за незнакомой девушкой в трамвае, а из трамвая сошла моя собственная жена.

Девушке это не понравилось.

— Ардабиола, — сказала она. — Расскажите мне об ардабиоле.

— Если вы дадите мне шампанского, — сказал Ардабьев, опять зажмуриваясь и ложась на песок.

— Вы сказали, что ардабиола — это дитя насекомого и растения? Разве так может быть?

— Шампанского, — просительно проурчал Ардабьев.

— Вам это надо?

— Необходимо.

— Сначала мне показалось, что вы бабник. Потом, что сумасшедший. Но не показалось, что алкоголик.

— Честное слово, я не алкоголик. Я даже не пьяница. Но мне сейчас обязательно нужен глоток шампанского.

— Оно теплое и противное.

— Оно прекрасное, потому что в нем есть пузырьки. Я заклинаю вас всеми трамваями, мебельными фургонами и грузовиками всех швейных фабрик… Один глоток! Иначе я усну непробудным сном, и вы никогда ничего не узнаете об ардабиоле.

Губами он почувствовал прикосновение горлышка бутылки, поднесенной ему девушкой. Шампанское действительно было теплым и противным. Но пузырьки в нем были.

— Нет, Мишечкиных я не приглашу! — стукнул он кулаком по траве, Никаких Мишечкиных! Они недостойны пузырьков!

Девушка была терпелива.

— Вы уже выпили. А теперь — ардабиола.

Он закинул руки за голову и, по-прежнему не открывая глаз, заговорил хриплым шепотом, как будто их кто-то мог слышать.

— Вам кажется дикостью, что можно скрестить насекомое и растение? Еще один пример безграмотности человечества. Но кое-кто из нас, генетиков, об этом знает. Из чего состоит насекомое? Из клеток. Из чего состоит растение? Из клеток. Внутри каждой клетки — хромосома, а внутри нее гены. Мы научились извлекать гены из хромосом. А если их можно извлечь, то можно и соединять в самых различных комбинациях. Только при этом гены надо подвергнуть облучению, чтобы у них не было взаимоотторжения. Нечто вроде сварки двух разных металлов в одно целое… Генная инженерия. Понятно?

— Не все, — ответила девушка. — А природа не отомстит?

— Отомстит, если мы причиним ей зло, станем антиприродой. А если поможем природе, значит, мы сами — природа.

Девушка стряхнула муравья с бритой головы Ардабьева так просто, как будто много раз до этого гладила его голову. Этот свой жест она заметила только тогда, когда он был совершен.

— А для чего вам надо было соединять насекомое и растение?

— Вы слышали что-нибудь о мухе цеце? — спросил он, вслепую нащупывая рукой на песке недопитую бутылку.

— Слышала… От ее укусов бывает сонная болезнь, — ответила девушка, потихоньку отодвигая от его руки бутылку.

— Не только она. Именно в тех районах Африки, где водится муха цеце, был обнаружен особый вид рака — лимфома Бэркита… Не прячьте от меня бутылку! Еще один глоток пузырьков. Я их достоин. Я не Мишечкин! Спасибо за жалость… Ну, так вот: когда-то один ученый нашел такой штамм мухи цеце, из которого ему удалось вывести противораковый субстрат.

— Штамм? Субстрат? — Девушка прикусила травинку с коричневой метелкой.

— Штамм — это вид, что ли… Субстрат — ну, скажем, вещество. Основа вещества… Но эти штамм и субстрат были потеряны. Ученый умер. Трагическая история. Хотя не думаю, что тот субстрат был панацеей от всех видов рака. Рак — это разные трагедии организма, которые мы только по нашему невежеству называем одним именем. Может быть, откроем вторую бутылку шампанского?

— Нет, — твердо сказала девушка. — Второй бутылки не будет. Не теряйте нить.