Евгений Евтушенко - Ардабиола

— Здравствуйте… — раздался голос.

Старуха подняла голову и увидела перед собой девушку в кепке.

— Вы не помните меня? — спросила девушка.

Старуха подозрительно оглядела ее:

— Не помню.

— Я была здесь месяц назад… — сказала девушка в кепке. — Я сидела вот на этом холме рядом с одним человеком. Его голова была наголо обрита. Рядом стояла оранжевая машина, набитая бутылками. Вы подобрали пустую «бутылку из-под шампанского и спросили, можно ли взять ее. Тогда бритый человек сказал, что через день он привезет вам на машине много пустых бутылок. Припоминаете?

— Ну и что? — настороженно спросила старуха.

— Он вам привез пустые бутылки, как обещал?

— Мало ли кто что обещал… — хмыкнула старуха. — Это он перед вами обещался, форс показывал. А потом забыл, да и все. Если он не дурак, так он сам бутылки сдал.

— Простите… — сказала девушка в кепке и быстрыми, хотя и неуверенными после больницы шагами пошла прочь.

Девушка в кепке почувствовала, что с бритым человеком что-то случилось, если он не привез пустые бутылки, как обещал. Девушка в кепке хотела его увидеть, а почему — и сама бы не могла себе объяснить.

Девушка в кепке помнила только его фамилию. Без имени и отчества в справочном бюро ей сначала не захотели дать справку. Девушка в кепке очень попросила. К счастью, Ардабьевых в Москве оказалось немного, а Ардабьев, подходящий по возрасту, был только один.

Найдя его дом, девушка долго нажимала кнопку на восьмом этаже, но никто не открыл ей дверь.

Девушка в кепке вышла из подъезда и огляделась. Во дворе никого не было, только четверо под деревянным грибком забивали „козла“. У одного из них на ногах почему-то были женские тапочки с помпонами.

Девушка подошла к столу и спросила:

— Скажите, кто-нибудь из вас знает Ардабьева?

— Откуда всех знать… — пробурчал человек в тапочках с помпонами. Это не то, что в прежних коммуналках. Теперь все в своих квартирах прячутся, как в норах. Я сам четыре года здесь живу, а фамилии соседки по лестничной клетке не знаю. Вот друг друга в нашей компании мы знаем. „Козел“ соединил. А какой он из себя, этот Ардабьев?

— Бритый. У него оранжевый пикап. Он живет на восьмом этаже, в четыреста шестнадцатой. Я звонила в дверь, но никто не отвечал. А мне его обязательно надо увидеть.

— А, этот бритый! — оживился человек с помпонами. — Как же, как же… Я ему месяц назад выгружаться помогал. Еще вместе выпили… Компанейский парень… Да вот куда-то он с того дня исчез. Жена, правда, приезжала один раз на его машине, в гараж ее поставила… Они как-то не по-русски живут: не поймешь, то ли вместе, то ли порознь… А он точно в воду канул… Может, что передать, когда объявится?

— Нет. Ничего не надо передавать, — сказала девушка в кепке, повернулась и пошла.

Но едва человек с помпонами снова сел за стол под деревянный грибок, блаженно ощутив в пальцах костяшки домино, на стол перед ним лег вчетверо сложенный блокнотный листок.

— Я передумала, — сказала девушка. — Передайте, пожалуйста, вот это.

Через день она сидела в самолете, следующем рейсом Москва — Норильск, куда получила направление после окончания библиотечного института. Кепку ей пришлось сразу там снять и надеть ушанку, потому что в Норильске уже выпал снег. Когда один читатель сдал ей книгу Глемзера „Человек против рака“, она спросила его:

— Скажите, а почему вы брали эту книгу?

— К сожалению, не из любопытства, — ответил он. — Я онколог.

— А вы когда-нибудь слышали о таком лекарстве против рака — ардабиола?

— Нет, — ответил он. — Никогда не слышал.

Погожим сентябрьским утром 1981 года Ардабьев стоял во дворе и, окуная тряпку в пластмассовое ведро, мыл свою машину. Это был уже не оранжевый пикап, а новенькая бордовая „Волга“, купленная им за чеки Внешпосылторга, после того, как его кандидатская диссертация на тему „Опыт использования музыки в выращивании овощей“ была издана книгой в Москве, а затем переиздана в США, ФРГ, Франции, Италии и других твердовалютных странах.

Психология растений… Загадочная, еще мало исследованная область, Люди издавна замечали, что в домах, где часто происходят семейные ссоры, цветы вянут. Присоединенные к стволам датчики отмечали, что в деревьях начинается вибрация, когда к ним подходят с пилой или с топорами. В опытных парниках Ардабьев присоединил к помидорам наушники от магнитофона, включая музыку, и помидоры начинали молниеносно расти. Некоторые из них достигали килограммового веса. Сначала над Ардабьевым смеялись. Потом перестали. Но помидоры в наушниках для него неожиданно оказались лишь мелочью. Главным стала ардабиола. Когда он выращивал ее у себя дома, в обыкновенных ящиках с землей, он тоже включал на малой скорости магнитофон с симфоническими записями, и она росла быстрее. Легкая музыка на ардабиолу не действовала в отличие от парниковых огурцов, которые хорошо созревали под песни Муслима Магомаева, Иосифа Кобзона и Льва Лещенко, Ардабиола любила Моцарта, Бетховена, Чайковского. Но диссертацию Ардабьев защитил не об ардабиоле, а о музыкальности овощей. Полезность овощей для общества была очевидней. Материализованным общественным признанием явились кандидатская степень и книга, превратившаяся в бордовую „Волгу“, которую Ардабьев мыл во дворе своего, пока еще чертановского дома.