Филип Дик - Человек, который умел шутить

– Вы считаете, что в центре всего – насмешка над статуей, – сказал Мальпарто. – Давайте от этого отталкиваться. Что вы делали перед тем, как вошли в Парк?

– Я навестил друзей.

Мальпарто уловил что-то в тоне пациента и спросил:

– Где? Здесь, в Новейшем Йорке?

– На Хоккайдо.

– Разве там кто-нибудь живет? – Мальпарто был искренне удивлен.

– Несколько человек. Они не живут подолгу.

– Вы и раньше там бывали?

– Время от времени. Я ищу идеи для пакетов.

– А что вы делали до того?

– Почти весь день работал в агентстве. Потом мне стало… скучно.

– Вы отправились на Хоккайдо прямо из агентства?

Пациент чуть было не кивнул в ответ, но потом на лице его возникло какое-то непонятное выражение.

– Нет, я немного прогулялся. Я забыл об этом. Как мне теперь припоминается, я зашел… – Он замолчал надолго. – В военторг. Чтобы взять пива «3,2». Только зачем мне понадобилось пиво? Я не особенно его люблю.

– Что-нибудь произошло?

Мистер Коутс пристально посмотрел на него.

– Не помню.

Мальпарто сделал пометку.

– Я ушел из агентства. А потом все события как облаком закрыло. Полчаса, не меньше, будто провалились.

Мальпарто поднялся на ноги и нажал на кнопку селектора.

– Будьте добры, попросите, пожалуйста, зайти ко мне двух невропатологов. И пусть нас никто не беспокоит, пока я не дам знать, что свободен. Отмените встречу со следующим пациентом. Если появится моя сестра, я хотел бы с ней повидаться. Да, пропустите ее. – Он отключил селектор.

Мистер Коутс взволнованно спросил:

– А что теперь?

– Теперь исполнится ваше желание. – Он отомкнул дверцу шкафа с оборудованием и принялся доставать приборы. – Лекарства и новинки техники. Попробуем копнуть поглубже и выяснить, что произошло с того момента, как вы вышли из агентства, до времени, когда вы очутились на Хоккайдо.

Его угнетала тишина. В Моджентлок-билдинге никого больше не было, он один трудился в толще колоссальной гробницы. Небо на улице затянуло облаками. В восемь тридцать он сдался.

В восемь тридцать, а не в десять.

Он закрыл ящики стола, вышел из агентства и направился вдоль улицы по темному тротуару. Вокруг ни души. Все дорожки пусты: воскресным вечером здесь не увидишь людей, потоком устремляющихся домой с работы. Только очертания жилищных секций, закрытые военторги, недружелюбное небо.

Занимаясь историческими исследованиями, он узнал об исчезнувшем явлении, о неоновых рекламах. Теперь его обрадовало бы появление хоть нескольких вывесок, которые нарушили бы однообразие. Ослепительно яркий вихрь реклам, объявлений, мигающих надписей навсегда ушел из жизни. Все это выброшено на свалку, будто кипа выцветших цирковых афиш; история перетолчет их в кашу, а на новой бумаге напечатают учебники.

Он шел по дорожке, не видя ничего, и вдруг впереди засветились огоньки. Его потянуло к свету, и через некоторое время он очутился возле приемной станции автофакта.

Кольцо огней достигало нескольких сотен футов в высоту. Внутри этого кольца совершал посадку корабль автофакта, бочкообразный цилиндр, покрывшийся за время путешествия щербинами и ржавчиной. На борту корабля, как и там, откуда он прилетел, не было людей. И приемные устройства работали без их вмешательства. Когда роботы-диспетчеры посадят корабль, другие саморегулирующиеся механизмы разгрузят его, проверят партии товаров, переправят ящики в магазин и сложат там. Продавец да покупатели, других людей здесь нет.

Сейчас вокруг станции собралась небольшая группа дорожных смотрителей, они наблюдали за работой машин. Как обычно, бо′льшую часть зрителей составляли подростки. Засунув руки в карманы, задрав голову, мальчишки не отрываясь глядели вверх. Шло время, но ни один так ни разу и не шевельнулся. Все молчали. Никто не подходил и не отходил.

– Большой, – заметил наконец один из мальчишек. Высокий, с тускло-рыжими волосами и угреватым лицом. – Корабль-то.

– Да, – подтвердил Аллан и тоже запрокинул голову. – Интересно, откуда он, – сказал Аллан, чувствуя себя весьма неловко. Он воспринимал индустриальные процессы как движение планет: все происходит автоматически, будто нечто само собой разумеющееся.

– Он с Беллатрикса-семь, – заявил мальчишка, и двое из его молчаливых спутников кивнули. – Продукция Тангстена. Они уже целый день выгружают круглые стеклянные лампы. Беллатрикс всего лишь эксплуатационная система. Все они непригодны для проживания.