Виталий Мелентьев - Искатель. 1972. Выпуск №5

Он походил по комнате и прислушался. На порожке крыльца явственно слышалось какое-то шебуршение.

Он вышел в сени. К шебуршению прибавились странное пофыркивание и непонятное бормотание. Смутно догадываясь и потому радостно и удивленно замирая, Андрей открыл входную дверь. Через порог скакнула белка. Щеткой распушив летящий хвост, она неуловимо проскользнула между ног Андрея и юркнула в щелочку дверей, в комнату.

Пока Андрей закрывал двери, пока потирал сразу схваченные морозом руки, белка исчезла.

Он походил по комнате, заглянул в туалет, кухню, прошел в спальню и, нагнувшись, посмотрел под кровать. Белки не было нигде.

— Чертенок…

От сознания, что в балке появилось живое существо, стало непривычно, растроганно-приятно. И сквозь эту растроганность пробились еще раздерганные, рвущиеся мысли: «Как же это она решилась? Вот чертенок… А кормить ее чем? — вспомнились грибы, оставленные на еще теплом пне. — Надо было прихватить… Впрочем…»

Он стал перебирать в уме свои запасы и решил, что нужно немедленно заказать в бюро обслуживания орехи, но сейчас же вспомнил голубые глаза дежурной и поколебался. Что-то не совсем нравилось ему в этих глазах. А может быть, как раз наоборот — нравилось.

Нет, она определенно красива той особой, притомленной годами и пережитым, терпкой, зрелой красотой. Но она не для Андрея. Нет. Ему нужна Ашадеви. Одна только она, и точка.

— Заказы отменяются, — вслух сказал он и пошел на кухню, чтобы поискать что-нибудь для белки.

И тут раздался звонок телевида. Андрей нажал кнопку. Беспокоила дежурная. Она смотрела пристально и чуть укоряюще, как на человека, который не умеет понять самых простых вещей. В иное время Андрей наверняка бы нахмурился и стал бы отвечать отрывисто, чтобы поскорее избавиться от ее пристального внимания. Но сейчас ему почему-то стало смешно. Чего она хочет? Неужели она всерьез думает его увлечь? Но, честное слово, в зону Белого Одиночества уходят не для того, чтобы заводить романчики. И все-таки… Все-таки…

— Как поживаете? Ждете пургу? — спросил Андрей и усмехнулся так, как он усмехался когда-то, когда говорил с нравящимися ему женщинами. Нора называла такую усмешку усмешкой тигра перед прыжком. Он и в самом деле невольно расправлял в такие минуты свои и без того широкие плечи, выпрямлялся и напружинивался.

— Да. Ждем, — коротко ответила дежурная, помолчала и потерла переносицу длинным пальцем.

Лак на ногте оказался модным — цвета морской волны. Он, как изумруд, высверкнул на лбу женщины. И сразу вспомнилось ритуальное пятнышко на лбу Ашадеви. Андрей помрачнел, а женщина спросила:

— Вам не понравился мой ответ?

— Нет… Не в этом дело…

— У вас неприятности?

— Нет, что вы… Кажется, как раз наоборот.

— Вот как? — подняла брови женщина. — Но у вас усталый вид. Вы не переутомились? Давление не проверяли? Подвиньтесь поближе и посмотрите мне в глаза.

Начиналось обычное врачебное профилактическое обследование. Андрей не любил его. Захотелось, как всегда, резко отказаться, но опять неожиданно для себя он ответил мягко:

— Все в порядке. Просто… Просто ко мне забежала белка, а я… я не знаю, чем ее кормить.

— Но ведь вы собираете столько грибов…

— Понимаете, я их не люблю… — чуть улыбнувшись, поморщился Андрей. Нора называла такие гримасы проникновением в душу.

Дежурная улыбнулась — мягко, устало.

— Но зато любят другие…

— Вот именно. И потом просто интересно собирать. Тихая охота. С азартом, с удовлетворением древних инстинктов.

— Возможно… Хорошо, я подумаю. Если не задержит пурга, завтра утром ваша белка получит все необходимое. — Дежурная помолчала, вглядываясь в Андрея. — Значит, у вас все в порядке?

— Да.

— А мне кажется, что не все…

— Почему?

— Вы слишком обрадовались белке. Вам еще не надоело одиночество?

— Нет.

— Верю. Но имейте в виду, весной человека, как птиц, тянет… Тянет то ли в дальние края, то ли, наоборот, в родные места. Вы знаете это ощущение?

Он рассмеялся.

— Наоборот. Сейчас я озабочен только подготовкой к севу. А вас не тянет?

— Тянет, — очень серьезно ответила женщина. — Но в мои дальние края я не попаду.

— Почему? В наше время…

— Именно в наше, — вздохнула она. — В будущем может быть. А сейчас… Нет.

Она говорила это так, что у Андрея пропала всякая охота вести этот разговор с подтекстом, а тем более шутить.

— У вас что-либо серьезное?