Георгий Гуревич: Наш подводный корреспондент

А что такое хребет Витязя? Соседняя царапина? Но океанографы и раньше знали, что хребет этот плоский. Почему? Высказывалось предположение, что вершины его разрушены волнами, вулканы как бы сбриты под основание. Тем интереснее для геологов. На островах вулканы видны снаружи, а здесь - как бы в разрезе. Тем интереснее и для горняков. Вулканические страны - Япония и Италия, например, - не очень богаты полезными ископаемыми. Там находят серу, пемзу, мрамор, минеральные воды... Руды ценных металлов обычно прячутся глубже, они обнажаются в старых разрушенных горах, таких, как Урал. Но если хребет Витязя - размытая вулканическая цепь, следует ожидать, что там подводный Урал.

Чем порадует людей хребет Витязя? - вот как стоял вопрос.

И какой же ответ получили мы? Сланцы! Но сланцы - это слои слежавшейся, спрессованной давлением глины. А глина - не вулканическая порода. Она рождается на дне морей из ила... Стало быть, хребет Витязя - не цепь, затонувшая и срезанная. Здесь древнее дно моря - неповрежденная кора Земли. И недра вулканов изучать тут не приходится, и ценные жилы искать не стоит.

Вот почему так удивлялся Сысоев, встретив сланцы.

После первой колонки еще оставалась надежда. Сланцы могли быть и в вулканической области, но приподнятые, прорванные лавой, опрокинутые или растрескавшиеся. Но вторая и третья колонки разбили и эту надежду. Сланцы лежали плашмя, не потревоженные извержениями. Нет, хребет Витязя не похож на Урал. Подводной сокровищницы не было здесь.

Вывод этот сложился к концу рабочего дня, когда машина остановилась на ночь и погасила прожекторы. Только теперь мы ощутили усталость. Шестичасовый сеанс в кино - вещь утомительная. А ведь мы не просто смотрели на экран, мы ловили мелкие детали, узнавали, определяли, описывали, не отводя глаз, боясь упустить. От напряженного рассматривания болели глаза, шея, лопатки. Но покинули экранную мы с удовлетворением. Получен ответ, и всего лишь за один день. Достоверный ответ, хотя и отрицательный: "Хребет Витязя - не подводный Урал".

Впрочем, Сысоев не считал, что ответ получен.

- Не надо записывать, что здесь нет вулканизма, - говорил он. - Запишем, что мы не обнаружили.

- Хорошо, запишем, что мы не обнаружили,

- Не обнаружили на нашем маршруте...

- Но это само собой разумеется.

- Ведь мы брали колонки наугад, у нас и результаты случайные, - сомневался Сысоев.

- Возможно, случайные, но вероятнее - средние.

- Наши предшественники придерживались другой точки зрения. Были же у них какие-нибудь основания. Не глупее нас люди.

- Не глупее. Но такой машины у них не было.

- Нет, все-таки нужно прежде проверить, а потом уж составить мнение, настаивал Сысоев.

- А по-моему, прежде нужно составить мнение, а потом уж проверять. Что же вы будете проверять, если у вас мнения нет? Впрочем, проверка никогда не помешает.

11

Разговор этот происходил по дороге в столовую. Накрытые столики ожидали участников экспедиции (как-то неудобно употреблять слово "экспедиция" по отношению к людям, просидевшим весь день в комнате). Но как ни странно, всем нам действительно казалось, что мы прибыли из подводного мира. Ведь шесть часов подряд мы видели только дно океана.

Ярко освещенная столовая, аппетитный пар кушаний, белоснежные скатерти привели всех в хорошее настроение. Кто-то предложил тост за счастливое возвращение со дна морского. "За здоровье кальмара! - объявил Казаков торжественно. - За дружеские его объятия!"

Теперь-то всем было смешно. Машина избавила нас от великого множества опасностей, и нам казалось, что мы на самом деле пережили их. Настроение у всех было веселое, даже легкомысленное. Но я думал о завтрашней работе. Такая у меня для самого себя трудная привычка. Заметив, что возле Ходорова осталось свободное место, я подсел к изобретателю.

- Ваша замечательная машина, - сказал я, - с первого же дня вносит сумятицу в науку, опровергая установившиеся взгляды. Мы предполагали встретить одно, а увидели совсем другое. Нельзя ли завтрашний день посвятить проверке? Нам хотелось бы пересечь хребет Витязя еще раза четыре зигзагами.

К моему неудовольствию Ходоров отказал:

- Машина пересечет хребет на обратном пути. Так записано в ее программе.

- А разве нет никакой возможности изменить программу?

- Возможность есть. Правда, это хлопотно. Но нам просто не хотелось бы задерживаться на малых глубинах. Представьте: какая-нибудь случайность, машина застрянет на хребте Витязя, а получится, как будто она не способна спуститься глубже.