Майкл Муркок - Черный коридор

Темп звуков резко ускорился, неистово гремят барабаны, им вторят какие-то нечеловеческие вопли.

Люди давно перестали танцевать: они сгрудились в центре зала, их лица обращены к мраку за окнами. Черные очки, шелест голосов, ночь…

«Ночью не слишком поздно случилась беда».

Запрос: «В чем точная природа катастрофы?»

«В ночь обмана случилась беда».

Запрос: «В чем точная природа катастрофы?»

«Ночью в мае случилась беда».

Запрос: «В чем точная природа катастрофы?»

«В мае еще и еще раз беда».

Запрос: «В чем точная природа катастрофы?»

«Одна майская беда».

Запрос: «В чем точная природа катастрофы?»

«Кто-то может принять».

Запрос: «В чем точная природа катастрофы?»

«Кто-то уничтожает это».

Запрос: «В чем точная природа катастрофы?»

«Превращенное в ничто».

Запрос: «В чем точная природа катастрофы?»

«Ничто».

Запрос: «В чем точная природа катастрофы?»

«Кто-то».

Запрос: «В чем точная природа катастрофы?»

«Победил».

Запрос: «В чем точная природа катастрофы?»

«Побеждает».

Запрос: «В чем точная природа катастрофы?»

«Заключение».

Запрос: «В чем точная природа катастрофы?»

«Н».

Запрос: «В чем точная природа катастрофы?»

«Ответ отсутствует».

«Ответ отсутствует».

«Ответ отсутствует».

«Конец связи. Произведите очистку памяти и обнулите, если требуется».

Люди в центре зала все еще смотрят в окна. Но теперь их лица слегка повернулись к Райну: он с Джозефиной и детьми почему-то стоит возле одного из окон.

Становится понятным, что люди в очках говорят о них. Райн обнимает одной рукой жену, другой притягивает к себе мальчиков: он ощущает опасность, исходящую от толпы.

Громыхание барабанов и звуки оркестра становятся невыносимо громкими, от пронзительного крика ломит уши, темп убыстряется — все сливается в одно оглушительное крещендо…

«Надежда Демпси» стремится к точке пространства, обозначенной как Мюнхен 15040.

Скорость звездолета чуть ниже скорости света. Только на Мюнхен.

Состояние нормальное.

Состояние нормальное.

Состояние нормальное.

На пульте замигал сигнал тревоги, освещая красным светом табло с каким-то сообщением. Райн попытался прочесть его, но буквы расплывались и не желали складываться в слова. Что же все-таки произошло? Нахмурив брови, он пытался сосредоточиться. Где-то вкралась ошибка, которую по-видимому не зарегистрировали приборы. Или он при расчетах пропустил нечто существенное. Тревожный сигнал свидетельствовал о том, что со спящими в контейнерном зале не все в порядке.

Усилием воли Райн заставил себя проснуться. Фильм все еще продолжался, и Райн удивился, как многое он успел пережить во сне за столь короткий промежуток времени.

Отзвуки кошмара продолжали напоминать о себе: потное тело ослабло, язык с трудом ворочался в пересохшем рту. Глубоко — до боли в груди — вздохнув, он выключил ненужный уже телевизор и вышел в коридор.

Громыхая башмаками по металлическому полу, одинокий космонавт устремился в массажный кабинет, расположенный на той же палубе, что и его каюта.

Рывком открыв дверь, он вошел в небольшое помещение с узкой медицинской койкой. Райн ложится навзничь и последовательно включает на панели команды «Пристегнуть ремни» и «Массаж».

Автоматически освобожденный от ремней после процедуры, Райн поднялся и вновь зашагал по коридору. Массаж лишь вызвал боль во всех мышцах, но не избавил от тумана в голове.

Теперь по расписанию следовал прием пищи. С трудом запихав в рот все, что появилось на выдвижном столике, Райн отодвинул шторку иллюминатора и выглянул в беспросветную космическую ночь.

Внезапно ему показалось, что снаружи что-то есть — какая-то неясная фигура на миг заслонила от него небольшую группу звезд. Отпрянув от иллюминатора, он на секунду закрыл глаза и вновь вгляделся в безмерное пространство. Ничего.

Как бы он хотел увидеть конечную цель своего путешествия! Но до нее оставались еще два года полета — из пяти расчетных лет. Он знал только ее название — Мюнхен 15040, одна из планет звездной системы Бернарда, наличие которой и приблизительные параметры определены астрофизиками Земли. Они уверяли Райна, что ее условия пригодны для поддержания жизни тринадцати землян, заключенных ныне в недрах звездолета, — тринадцати, из которых бодрствует лишь он.

На мгновение Райн испытал гордость за осуществленный им дерзкий побег с Земли. Но дела призывали его в главный отсек. Он вернул шторку на место и снова вышел из каюты.