Георгий Гуревич - Темпоград

С ходу Жужа осыпала Льва упреками. Почему он ее забросил, почему так долго не приходил, почему не пришел сразу, почему она, в ее положении, на четвертом месяце, вынуждена сама, выбиваясь из сил и рискуя здоровьем ребенка, все обеспечивать. И тут же продиктовала список поручений: заказать, достать, привезти, встретиться, передать, узнать, договориться...

Разновременность еще не стала привычной. Хотя Жужа знала, что прошло много дней, но она не была сильна в арифметике и не сразу поняла, что муж ее старик. Сколько же ему лет - пятьдесят, шестьдесят, семьдесят? И опять посыпались упреки: как же он посмел довести себя до старости? Эгоист растратил все годы на свою излюбленную науку, совсем-совсем не думал о семье. Ни капельки любви, ни крошечки ответственности! У ребенка не будет отца, вместо отца - ветхий дедушка. А кто будет заботиться о ней сейчас, когда она так нуждается в уходе?

Президент слушал со сложным чувством стыда и раздражения. Любовь к Жуже давно угасла, с годами прошла и обида. Жужа превратилась в умильное воспоминание молодости, окутанное сладкой дымкой. Но сейчас это воспоминание развенчивало себя, да еще и предъявляло претензии. Президент подавил в себе протест, стыдя самого себя за бесчувствие. В конце концов, это его жена, мать будущего ребенка. О ребенке он обязан заботиться, хочет и будет заботиться. Он даже ощутил в себе прилив отцовских чувств. Хорошо бы родился сын - продолжатель дела, хоть и Суссанович, но Январцев. Сыну он с радостью передал бы эстафету идей - темпоскафы, футуроскопы, хроноскопы... все оси, уходящие в туманную бесконечность. А Жужу не переделаешь, какая есть, такая есть. Жалко только, что дети растут так медленно. Взять его в Темпоград? Но это не поможет - сын будет взрослеть, а президент стариться в равных темпах. Нет уж, пусть растет на Земле, как все дети. И президент добросовестно записал все поручения Жужи, необходимые и нелепые, прикидывая в уме, успеет ли он все выполнить в промежутках между деловыми встречами.

Томительное свидание прервал приход районного врача, смуглого молодого человека с эффектной черной бородкой и черными глазами. Жужа сразу преобразилась: кисло-брезгливое выражение сменила на оживленно-заинтересованное. Кинула взгляд на зеркало, поправила волосы, добавила морщинку сдержанного страдания. О присутствии мужа забыла или не считала нужным стесняться. Этот старик не имел никакого значения.

И Январцев ушел со смешанным чувством обиды и облегчения. Конечно, жить с Жужей было бы тягостно, но она и сама не захотела бы. Время сместило отношения. Лев перешел в другое поколение и смотрел теперь на Жужу как на дочку. Не слишком удачная дочь, пустоватая, но все равно родная. А ребенок всегда ребенок - для дедушки еще дороже, чем для отца.

Эта встреча напомнила президенту о том, что жизнь идет к грустному концу - к пенсионной дряхлости, а следующий разговор вернул его в прошлое, даже не в юность, а в детство.

Выйдя от Жужи, Лев зашел в первую попавшуюся переговорную и вызвал на экран свою мать, все еще отдыхавшую в Чили. И в рамке появилось милое лицо, обрамленное наивными светлыми кудряшками, близорукие голубые глаза со всегдашним выражением растерянного испуга.

- Это ты, Левушка? - И когда же президента Темпограда называли так в последний раз?

- Да, это я, мама Львина, - нарочно он назвал мать детским прозвищем. Так в двухлетнем возрасте осмыслил он имя - Мальвина.

- А почему ты свой экран не включаешь? Ты плохо выглядишь, да? Ты болен, Левушка? Немедленно скажи правду. Я вылетаю сегодня же.

- Нет, я здоров, мама Львина. Не знаю, почему не включается линия. Наверное, твоя сторона барахлит. Я вижу тебя отлично.

Конечно, Лев нарочно не хотел показывать свое лицо, седые космы, старческие морщины. Потом он расскажет... но нельзя же огорошить сразу.

- Левушка, ты хрипишь, наверное, ты все-таки простужен. Я тебя знаю: одеваешься кое-как и питаешься кое-как. Целый день в библиотеке, а потом на ночь наедаешься как удав. Левушка, ты должен приехать ко мне, Здесь чудесно. Нет этой изнурительной жары, горы и тут же море. Обещаю готовить твою любимую яичницу три раза в день. Ну, прилетай, уважь старую мать.

- Мама, но у меня же экзамены, - выворачивался президент.

- Ах да, эти противные экзамены. Разве они не кончились уже? Когда у тебя последний?

(В самом деле, когда кончаются студенческие экзамены - в мае или в июне? Президент забыл давно.)

- Как у всех, мама. Экзамены до десятого, потом практика.