Александр Фед - Ариадна обрывает нить

Грэм, сбросив обувь и засучив брючины, поспешил спуститься ближе к самой воде, усевшись на самый край валуна, где расположился, словно специально подготовленный самим прибоем, довольно просторный выступ. Осторожно приблизив ноги к поверхности воды, он, испытывая трепет и блаженство, опустил ноги в морскую прохладу.

Как знать, может быть, ему только показалось, что вода была удивительно холодной, даже ледяной? Но одно, он знал, точно, – она была не агрессивной, а доброй. Бросив взгляд, на забытое им на несколько секунд светило, Грэм понял, что пошли последние секунды перед соприкосновением Солнца с океаном. Миг, ещё один, и этот момент настал!

Всего несколько осторожных, робких прикосновений, как проба воды перед купанием, и океан мгновенно загорелся алым светом от горизонта до самого берега. Прямо, к опущенным в воду ногам Грэма, от далёкого, кровавого цвета шара, стремительно побежали блики, играющие на волнах, словно, стая пылающих летучих рыб, которых вспугнуло своенравное светило из бесконечной дали спящего океана, где они грелись дружной стайкой под красно-огненным шаром.

Неожиданно, как-то непроизвольно и глупо, Грэм стремительно вынул ноги из воды, испугавшись яростных, многочисленных огненных языков, которые, словно головы огненных мурен, пытались ухватить свою жертву за пятку. От своего странного поведения ему стало смешно, и он расхохотался во весь голос, выпуская из своей груди, словно в рыданиях, переполняющие его чувства, впечатления, переживания, эмоции и обиды.

Именно этот непредвиденный им, несуразный, какой-то детский испуг от вида пламенеющей в лучах заходящего Солнца воды, всколыхнул неожиданно целый рой мыслей в голове историка, которые давно и терпеливо ждали именно этой минуты, словно предвидели всё то, что должно было с ним случиться за последние несколько минут.

Встревоженные, таким странным образом, мысли отбросили, отодвинули на далёкий край его сознания все воспоминания о сегодняшнем волшебном вечере и о Лие, что сотворила это волшебство, вынося для осмысления другую доминанту.

– Странно, такой небольшой огненный шар одним лишь лёгким прикосновением смог зажечь безграничный простор океана? Точно так же, крошечный огонёк неведомой страсти зажигает миллионы человеческих сердец на братоубийственные войны. Необходимо найти и затушить этот адский фитиль убийства. Возможно ли, это сделать? Найти противоядие, устраняющее причину ненависти человека к человеку? Что мы знаем? Солнце ежедневно, вот уже миллиарды лет, делает свою повседневную работу, и нет такой силы, которая могла бы этому помешать.

«Огненные рыбки» покинули побережье, устремляясь к своему излюбленному месту возле светила. Видя это, Грэм, к своему огромному удивлению, вновь опустил ноги в ночные волны. От их прохлады по спине прокатилась довольно неприятная волна озноба, о которой историк сразу же забыл, захваченный азартом поиска ответа, на волнующий его вопрос.

– Так получается, что, как и вечный ход Солнца по небосводу, война – неизбежна?

Он даже вздрогнул от безысходности неожиданного сравнения. Вся его сущность протестовала, отказываясь принять, казалось бы, очевидный и неоспоримый вывод.

– Нет! Этого не может быть, потому… – он судорожно искал ответ, но не находил его. Однако сознание требовало любого, но обязательно позитивного решения. – Потому, что… не должно быть!

Его колотило от негодования и возмущения от собственных, как он сам признался, идиотских размышлений.

– Это бред! В моих рассуждениях есть грубая ошибка, которую я пропустил, просто, не заметил? Необходимо признать, что данное сравнение неверно… А, значит?.. Значит, и война не может быть неизбежной!

Впрочем, его ругательства и слова негодования мало что меняли. Нужны были веские контраргументы, способные развеять, опровергнуть столь страшный, можно сказать, безнадёжный вывод.

От досады на свою беспомощность Уайтхэм встал, прихватив свою обувку в руку, и побрёл вдоль кромки берега. Тихая вода легко накатывала на песчаный пляж, погружая, чмокающие в песке ноги, в свою мокрую прохладу.

Океан больше не горел, как прежде. На месте, некогда, пылающего, горделивого светила осталось едва заметное зарево, слабеющее с каждой минутой. Глядя, на угасающий горизонт, спокойно отдающий последние лучи тепла и света ночному миру, Грэм отчётливо понял, что нашёл такую долгожданную и важную ошибку, приведшую его к столь печальному выводу, что война неизбежна.