Михаил Харитонов: Моя дорогая

Потом была группировка Дагоева, которую ваши люди положили всю потому что моя писька вытащила из обрезанного члена этого урода точное месторасположение того дома, где они держали заложников. Проблема с Майклом Гройсом, двойным агентом, который решил было стать тройным... Проблема решилась довольно просто, вы не находите, генерал? Сауна, скользкий кафельный пол - и, как всегда, мужчина сверху. Он, кажется, не знал русского - но нашим гениталиям переводчик не понадобился, а мне писька потом всё прекрасно объяснила... Мои доходы росли - я действительно была вашим лучшим сотрудником. Конечно, вам очень хотелось знать, каким именно способом я добываю информацию - даже ту, которую эти люди, казалось, не знали, не должны были знать... Вы бы и дальше ломали голову над этим, генерал.

Если бы не моё последнее задание. Александер.

Александер, генерал, а не Александр, как у вас в досье. Он никогда не позволял называть себя Александром. Мне это нравилось, так же, как и его внешность - смуглое восточное лицо, нос с горбинкой, жёсткие чёрные волосы на груди... Разве что меня немножко смешило, что фотогеничный шрам внизу живота (когда я спрашивала, где он его заработал, Александер обычно напускал на себя таинственный вид и молча улыбался) был сделан растяпой-хирургом в Найроби, неумело прооперировашим Александеру гнойный аппендицит. Александер не любил это вспоминать потому, что обосрался на операционном столе. Впрочем, по словам письки, его тонкий кишечник утверждал, что это случилось бы в любом случае - просто дала о себе знать местная еда. Потом он, впрочем, к ней привык. До такой степени привык, что мне приходилось готовить ему сырое мясо с творогом и рапсовым маслом. Он обожал эту гадость.

Кроме сырого мяса, ему нравились гоночные автомобили, лошади, а также хорошо сложенные мальчики спортивного вида. В этом списке увлечений я занимала место где-то между мальчиками и лошадьми (ближе к первым). То есть, можно сказать, что он был безумно влюблён - насколько подобный человек вообще может влюбиться в женщину.

Как я выяснила своим обычным методом (ваше досье на Александера, генерал, ни к чёрту не годилось), он был профессиональным шпионом-наёмником, и работал на тех, кто больше заплатит. Он занимался только добычей информации, никогда не нанимался убивать за деньги, и всегда работал один. На самом деле, разумеется, всё было сложнее. Его тело рассказало моей письке немало интересного про его первое африканское задание. Про чёрного юношу, которого он изнасиловал и убил в ресторанном туалете в Найроби - без особой необходимости, просто потому, что у него было такое настроение. Про девочку, которую он оставил умирать с кровотечением в дешевой гостинице в Киншасе - но не был уверен, что она действительно умерла. Про тех пятерых, которые пошли с ним через линию фронта - его очень беспокоило, не остался ли кто-нибудь из них живым. Ему этого не хотелось. Как и все мужчины, в глубине души он был трусом.

Зато он знал чёртову уйму всяких языков, включая армянский, сербский, урду и африканаас, умел держать стойку на руках, прекрасно стрелял, танцевал как бог, и никогда не храпел во сне. Если бы существовали экзамены на звание супермена, он легко получил девять баллов из десяти возможных. И ещё одно, самое важное. Моя писька влюбилась в него. Точнее, в его член.

К сожалению, я узнала об этом слишком поздно.

Сначала всё шло как всегда. Она работала так же усердно, и, казалось, вытягивала из нашего клиента информацию, как пылесос. Обычный сценарий, разве что несколько растянутый. Единственное, что меня слегка настораживало - потрясающий секс, который я имела с Александером. Это было и в самом деле что-то невероятное. Мне надо было задуматься об этом раньше... но я не подумала. Я привыкла чувствовать себя неуязвимой... особенно с этой стороны.

Что я чувствовала по отношению к нему? Было ли мне хорошо с этим человеком? Наверное, да... во всяком случае, это было занимательно. Но не более того, генерал, не более того. Хотя, будь я обычной женщиной, не знающей своего тела так, как я её знаю, я, возможно, тоже влюбилась бы в этого человека.

Рука уже устала печатать - а ведь она мне ещё понадобится. Всё, закругляюсь. Позавчера Александер вернулся из Еревана, почти не загоревший (его смулая кожа уже не принимала загар, только слегка бронзовела от солнца), рассеянный и довольный. Он быстро отымел меня, потом повёз ужинать в "Золотой Лев". Я кушала лобстера, когда вы позвонили мне прямо туда на мой обычный сотовый. Это было против всех правил - и я поняла, что дело сверхсрочное.