Михаил Харитонов: Моя дорогая

Интересно, как она смогла это узнать за две минуты.

Я, конечно, была в курсе, что Репа выделялся даже на фоне той среды, в которой он делал свой бизнес. В принципе, такие люди долго не живут, но Паше везло: несколько серьёзных людей, с которыми у него были проблемы, отправились на тот свет чуть раньше, а потом он занял особую нишу и особую крышу, и трогать его перестали.

Интереснее было то, что Пашины потроха тоже его не любили. Очень не любили.

Это не такой уж редкий случай, когда всё тело человека дружно ненавидит его глотку. Тело Репы несколько хотело его убить - вместе с собой, разумеется. Помеха состояла в том, что Репа был очень осторожен. И даже разваливающаяся печень, испорченный обмен веществ, висячее пузо, тахикардия, и прочие прелести жизни, научили его только одному - быть ещё осторожнее. На стороне Паши (то есть его глотки) был, кажется, только спинной мозг, с его холодной змеиной логикой, да ещё кой-какой малопривлекательный ливер. Интересно, кстати - многие ли понимают, что выражение "жопой чуять" надо понимать буквально? Впрочем, те, у кого хорошие отношения с толстым кишечником, возможно, о чём-то таком догадываются. Увы и ах, интуицией заведуют именно эти части тела, точнее соответствующие участки мозга... Как бы то ни было, умной спины и чувствительной жопы ему вполне хватало, чтобы существовать дальше, и, более того, представлять угрозу национальной безопасности, - и вашей, генерал, лично.

Паша был осторожен. Он не курил, пил умеренно, вовремя принимал лекарства. Не водил машину, потому что не доверял своим глазам и рукам (и правильно делал). У него был очень большой список всяческих "не", который он строго соблюдал - поскольку Репа твёрдо решил прожить как можно дольше. Столь же бдителен он был и по отношению к житейским обстоятельствам. Он отнюдь не страдал авантюризмом, несмотря на род занятий и образ жизни. Другие рисковали и делали глупости - Паша почти не рисковал и старался глупостей не делать. Он играл наверняка, и прилагал все силы к тому, чтобы обеспечить себе этот верняк.

Я провела с Пашей три недели - хотя от некоторых привычек Репы меня воротило, особенно от запаха изо рта (он не убирался никакими средствами: гнилой желудок не давал забыть о себе), пристрастия к "берхеровке" (мерзкая горькая настойка, к которой Пашу приучился в Праге), а также от словосочетания "дай впендюрить", которым он выражал желание повозиться на моём теле. Репа был прост, как репа, и не любил никаких штучек. Он влезал на меня, пыхтел, быстро спускал, иногда после этого целовал в ключицу. Моей письке понадобилось несколько дней, чтобы объяснить его дурацкому хрену, как он должен себя вести, чтобы хозяину было хорошо. Паша воспринял произошедшие с ним изменения адекватно: он решил, что нашёл Свою Женщину, Предназначенную Ему Богом, подарил мне брюлики в уши, и даже начал задумываться о том, чтобы предложить мне всё остальное (включая руку и сердце). К счастью, на сей момент моя умница уже знала про Репу всё что нужно. Всё в его теле уже было готово умереть - не хватало только пары идей, которые мы и подкинули.

В тот день у Паши всё было отменно хорошо. Желудок свернулся клубочком и Пашу совершенно не беспокоил с самого утра. Глаза прекрасно видели, голова не болела, а в крови бурлили всякие приятные вещества. Паша плотно покушал, съездил к представителю "своего начальства" за кой-какими указаниями, пообедал, после чего решил интимно пообщаться со мной. К этому времени я и писька уже приохотили его к более или менее сносному поведению в постели. но на сей раз мы постарались как следует. Кажется, он впервые в жизни распалился по-настоящему. И, наверное, впервые в жизни забыл о том, что его сердце только и ждёт повода разорваться...

Пашино руководство обеспокоилось всерьёз: по правилам игры, Пашу трогать было нельзя. Насколько я поняла, тело Репы было доставлено куда надо, а там - разобрано на капельки и клеточки. Искали, разумеется, яд, или его следы, или следы следов... И нашли бы в случае чего - даже если вы, генерал, попробовали пустить в ход кой-какие старые кагебешные штучки. Но ничего не было. Паша умер на бабе. Пашино руководство было вынуждено принять эту версию под давлением неопровержимых фактов. И, соответственно, кое-какие бумажки, которые могли быть пущены в ход, остались в сейфе. "Та сторона" и в самом деле соблюдала правила игры, в этом вы тоже были правы, генерал...

Помните, вы тогда меня впервые спросили - "Девочка, как ты это сделала?"