Олег Авраменко - Королевы не плачут

Жоанна отняла руки от лица и удивленно воззрилась на Шатофьера.

- Но зачем? Я не понимаю... - Она повернулась к Бланке: - Кузина! Хоть ты объясни мне, что все это значит?

Обменявшись с Эрнаном быстрыми взглядами, Бланка подошла к Жоанне, опустилась перед ней на корточки и взяла ее руки в свои.

- Хуанита, - ласково и вместе с тем властно заговорила она. - Если я скажу тебе, что так надо, ты послушаешься меня? Не задавая никаких вопросов, не требуя никаких объяснений - просто потому, что Я так хочу, что Я считаю это необходимым. Сделай так, как советует господин де Шатофьер. Ну!

Жоанна согласно кивнула. Она была девушка слабовольная, нерешительная, особым умом не блистала и привыкла плыть по течению, подчиняясь тем, кто сильнее ее; поэтому умная, волевая и властная Бланка имела на нее огромное влияние.

- Вот и хорошо, душенька. Позже мы непременно все тебе расскажем, а пока пусть господин де Шатофьер проведет тебя и барона в мои покои.

Тем временем Эрнан отвел Гамильтона в сторону и извлек из-за отворота камзола пергаментный свиток.

- Надеюсь, вы читаете по-галльски, барон?

- В общем-то, да.

- А вы помните, что случилось с замком шейха эль-Баттиха, когда наши лазутчики устроили пожар в его пороховом погребе?

- Конечно, помню. Весь замок взлетел на воздух. Но к чему вы клоните?

- А вот к чему, - сказал Эрнан, сунув Гамильтону в руки свиток. Когда вы прочитаете княжне то, что здесь написано, с ней случится нечто подобное. И я убедительно прошу вас, барон: войдя в покои госпожи Бланки заприте на все запоры дверь, проведите княжну в спальню... Не беспокойтесь, там все в полном порядке, постель убрана, никаких дамских вещичек на виду не валяется, обстановка опрятная и приличная. Я сказал: "в спальню" только потому, что это самая дальняя комната, и никаких криков, рыданий и причитаний с коридора слышно не будет.

- А эти самые крики, рыдания и причитания - они будут?

- Еще бы! Да такие, что не приведи господь. И ваша задача, барон, состоит в том, чтобы ни в коем случае не позволить госпоже Жоанне немедленно броситься к нам за разъяснениями. Постарайтесь успокоить ее, утешить... ну, вы понимаете, как может мужчина утешить женщину.... И обязательно заприте входную дверь... Ах да, насчет двери. - Он повернулся к Жоанне, которая как раз поднималась при помощи Бланки с кресла: Сударыня, ваш брат, случайно, не просил оставить незапертой дверь?

- Да, просил, - ответила окончательно сбитая с толку Жоанна. - Он оставил здесь свой дорожный плащ и шляпу и на рассвете собирается зайти за ними. Ну, и сказал, что не хочет будить меня. К тому же вместе с ним должна вернуться и Дора - вот тогда она и запрет дверь на щеколду.

- Понятно, - сказал Эрнан. - Итак, сударыня, барон, вы готовы идти со мной.

- Да, - ответил Гамильтон, сжимая в руке свиток. - Ведите нас, господин граф.

Проводив Ричарда Гамильтона и Жоанну Наваррскую, Эрнан вскоре вернулся в покои княжны и застал Филиппа и Бланку, сидевших на диване в прихожей и целовавшихся.

- Ну вот! - с притворным недовольством констатировал он. - До намеченного покушения осталось не более получаса, а они себе нежничают, как ни в чем не бывало.

Поначалу Бланка смутилась, но потом, встретившись с доброжелательным взглядом Шатофьера, успокоилась и позволила Филиппу вновь обнять себя.

- Чертов монах! - буркнул Филипп, подражая Гастону. - Тебе не понять, каково это - любить женщину.

- Это мне-то... - с неожиданным пылом начал было Эрнан, но тут же прикусил свой язык. - Мне-то как раз и не положено этого понимать. Ведь я дал обет целомудрия.

Той ночью он был так взвинчен, что на какое-то мгновение потерял над собой контроль. Но, увы, от жарких поцелуев Бланки Филипп полностью разомлел и упустил уникальную возможность заглянуть другу в самую глубь его души.

- Насколько я понимаю, - после неловкой паузы заговорил он, - ты...

- Я ничего не понимаю! - резко оборвал его Шатофьер. - Ведь граф Бискайский еще полтора часа назад мог спокойнехонько убить и сестру, и горничную, и сразу же убраться восвояси. Зачем ему вообще нужен был виконт как помощник, черт его дери! В конце концов, он мог просто отравить ее - и кто бы его заподозрил? Нет, я ничего не понимаю! Ровным счетом ничего. Здесь кроется что-то еще, что-то такое, чего я никак не могу усечь. Чего-то во всем этом деле я не улавливаю, хотя чувствую - объяснение всей этой белиберде находится где-то рядом, что-то вертится в моей голове, но никак не складывается в целостную картину.