Олег Авраменко - Королевы не плачут

Эрнан выглядел уставшим и до предела взвинченным. Во всем его облике сквозила растерянность вперемежку с недоумением.

- Я, право... - начал было он, но Бланка решительно перебила его:

- Отбросим формальности, граф. Я знаю вас как очень тактичного и воспитанного человека, и не сомневаюсь, что без веских на то оснований вы бы не решились поставить меня... поставить всех нас в неловкое положение, явившись ко мне в столь поздний час. Прошу вас садиться, сударь.

Эрнан осторожно опустился на табурет, где прежде сидел Филипп. Сам Филипп устроился подле Бланки.

- Дорогая, - сказал он, видя, что Шатофьер колеблется. - Приготовься услышать от моего друга дурные вести. Он собирается поведать нам еще об одном скандале в нашей милой королевской компании.

- И эти вести, - добавил Эрнан, - гораздо хуже, чем ты полагаешь, Филипп.

- Вот как? - озадаченно произнес он.

- А в чем, собственно, дело? - осведомилась Бланка. - Насколько я поняла из ваших слов, граф, вы кого-то допрашивали. Вы раскрыли какой-то заговор, верно?

Эрнан сдержанно кивнул.

- И небось, - продолжала она, - в нем замешан... мм... МОЙ МУЖ? последние два слова Бланка произнесла с презрительной иронией?

- Да, - подтвердил Филипп. - Граф Бискайский вместе с виконтом Иверо запланировали убийство Маргариты.

При этом известии Бланка не вскрикнула от ужаса, как ожидал Эрнан, и не сверкнула в гневе глазами, как предполагал Филипп, и даже не вздрогнула - что, по мнению обоих, было бы вполне естественной реакцией. Она лишь поджала губы и побледнела, а пальцы ее рук судорожно сцепились. В спальне воцарилась гнетущая тишина.

- Я опасалась чего-нибудь в этом роде, - наконец произнесла Бланка со зловещей кротостью в голосе. - Еще летом я предупреждала Маргариту, что она играет с огнем. Это правда, она не давала Рикарду никаких надежд и не уставала повторять, что не выйдет за него замуж. И тем не менее она держалась с ним не как с любовником, а как с супругом. Она сильно привязала его к себе, а он... Он так безумно любил ее, что когда был отвергнут и вовсе потерял голову... Бедный Рикард! Бедная Елена!.. А мой муж - мерзкий, отвратительный негодяй! Это он во всем виноват, он воспользовался безумием Рикарда и подбил его не преступление. Надеюсь, он не уйдет от расплаты. Надеюсь, ему отрубят голову - чего он давно заслужил.

От этих слов Бланки, от ее жуткого, неестественного спокойствия по спине Эрнана пробежал озноб. Несколько секунд он ошеломленно глядел на нее, вытаращив глаза, затем с трудом промолвил:

- Будем надеяться, моя принцесса, что граф не избежит заслуженной кары - и людской, и Божьей. А вместе с ним - и виконт Иверо.

Взгляд Бланки смягчился. Наряду с холодной решимостью в ее глазах появилась грусть.

- Маргарита помилует Рикарда, в этом я не сомневаюсь. Ведь он не преступник - он безумец.

Эрнан тяжело вздохнул.

- Увы, сударыня, все не так просто. Господин виконт в своем безумии зашел слишком далеко. Он уже переступил ту грань, за которой кончается милосердие. Вначале я тоже жалел его и сочувствовал ему - пока не узнал, как обстоят дела в действительности.

- Есть что-то еще? - спросила Бланка. - Что-то, о чем не сказал Филипп?

- К сожалению, да. Задумай виконт совершить покушение на жизнь госпожи Маргариты в пылу страсти, побуждаемый ревностью и отчаянием, его, безусловно, можно было бы простить. Но...

- Но? - Бланка вся напряглась и немного подалась вперед.

- Но? - эхом отозвался Филипп. Едва лишь увидев Эрнана, он почувствовал что-то неладное. А чуть позже у Филиппа возникло подозрение, что Шатофьер узнал нечто, потрясшее его до глубины души, и теперь, пусть и неумышленно, он оттягивает тот момент, когда ему придется сообщить им эту ужасную весть. - Да скажи, наконец, что стряслось!

- Сударыня, - заговорил Эрнан, обращаясь главным образом к Бланке. Как вы, наверное, догадались из нашего разговора с Филиппом, я только чт о...

- Да, вы допрашивали сообщника - это я поняла. И кто же он?

- Сам виконт Иверо.

Бланка вздрогнула и недоверчиво поглядела на него.

- Боже правый! Вы...

- Да, моя принцесса. Я сознаю, что нарушил закон, ибо допрашивать принца королевской крови с пристрастием допустимо только с позволения короля и Судебной Палаты Сената... Впрочем, его просто били, и я готов нести за это ответственность - за то, что велел нанятым мною людям избить господина виконта. Я искренне сожалею, сударыня, поверьте. Но я не раскаиваюсь. Полученные таким путем сведения оправдывают те незаконные средства, к которым я вынужден был прибегнуть.