Антон Мякшев - Тринадцатое Поле

– Две реальности… – он свел вместе большие ладони, – совместились. Этого никогда еще не было, и это по-настоящему плохо. Во-первых, ты мог погибнуть.

Я машинально тронул повязки на груди. И быстро поднял голову, ожидая «во-вторых». Но «во-вторых» не последовало.

– Либо Игра дала какой-то сбой, либо… Даже не знаю, – уныло договорил Макс. – Возможно, тот, кого ты видел, ответственен за катаклизм. Ну, кто это был, кто? Местный? Вряд ли. Воин Золотого Дракона? Исключено. Если бы кто-то из наших собирался войти в Поле, я бы знал. Воин Мертвого Дома? Допустим… Но каким образом он умудрился устроить для тебя такую каку? Никому не под силу совместить реальности. Елки зеленые… Ну, вспомни хоть, как он выглядел?

– Да никак… Волосы. Длинные. Цвет волос? Не помню. Лицо? Тут как-то странно. Ни глаз, ни рта, ни носа что-то я не приметил. Слишком быстро все было. Мелькнуло и все. Ну… будто маска белая вместо лица.

Макс выслушал и опустил голову:

– Гринька вон хорохорится, а мне не по себе. В случае чего с кого спрос-то будет? Не с тебя же, с нас. А может, просто случайность? Да я просто не понимаю, как такое могло случиться? Такое и не расскажешь никому…

Дальше он бормотал и вовсе неразборчиво. Что-то о сильных эмоциях, о чувстве страха, через каждые два слова повторяя неприятно натянутое, как тетива:

– Пло-охо… Пло-охо…

Потом вдруг надолго замолчал. И снова наклонился ко мне:

– Ладно, пока оставим это. Попытайся вспомнить того, кого видел, еще раз. В какие цвета он был одет?

Я вяло пожал плечами:

– Не помню… то есть… я только лицо и видел. Вернее, отсутствие лица. Маску.

– А руки-ноги? А тело? Лицо в воздухе, что ли, болталось само по себе, как воздушный шарик?

Непонятно почему это сравнение вдруг напугало меня. Ну, не то что напугало – придавило.

– Видел лицо, – буркнул я. – Больше ничего. Темно же было!

– Цвет волос? Ах да – ты говорил… Ну, хоть – темные или светлые?

– Волосы… Черт его знает. Я тебе говорю – не рассматривал, мелькнуло раз, и все.

– Поня-атно… То есть ни черта лысого не понятно.

Макс побарабанил пальцами по столу, потом вдруг поднялся и вышел из кухни. Дверь, между прочим, за собою закрыл. За стенкой тут же загомонили в два голоса. Коротко тявкнул Пират.

Я докурил и размял окурок в пальцах. Рядом с ножкой стола подсыхал зеленый теннисный мячик. Теперь он, конечно, ничем не напоминал ту Сияющую Сферу, которую я снял с надгробия в Поле Кладбища. И когда я успел сунуть мячик… то есть Сферу в карман? И как это вообще получилось? Этот момент совершенно не отложился в памяти. Да… было ли куда Сферу совать? Тьфу, дьявольщина, опять запутался…

Я перевел дух. Как бы то ни было, испытание завершено успешно. С формальной стороны, разумеется. Вес взят, только вот что-то аплодисментов не слышно… Я поднялся, бездумно пересек кухню, сунул босые ноги в ботинки, подсыхавшие у батареи. Ну и плевать на вас. На вашу Игру, на ваше испытание, на вашего Золотого Дракона. Я почувствовал, что смертельно устал. И отупел. Стал как бронзовая статуя – непробиваемо-твердый снаружи и гулкий и пустой внутри. Плевать на вас. Ничего больше не хочу.

– …трусоват уж больно… Ну, какой из него воин? – проник сквозь стену звонкий Гринин голос. – Дракону такие воины на фиг не нужны.

Я даже не поморщился. Оказывается, бронзовая усталость – не такая уж и плохая штука. Не чувствуешь ничего, когда именно нужно ничего не чувствовать.

– …а если, к примеру, Чур вырвется в общий мир? Или еще кто? Если один раз такое получилось, то надо предполагать…

– …давай разберемся – а вдруг он не вытаскивал никого? Ну, не может же такого быть, а? А раны… Ну, подумаешь – упал, поцарапался. Испугался.

– …испугался! Нет уж, я лично за Никиту поручаться не буду. Хоть испытания он, получается, и прошел, но такие…

– …сам знаешь, нам любые воины нужны. Драконов после Битвы осталось два десятка! И почти все простые ратники, не выше трех колец.

Какая еще битва? Впрочем… Плевать на вас. Знать ничего не хочу.

«Облажался ты, братец, – пискнуло что-то в моей голове, – потому и знать ничего не хочешь. Потому и – плевать».

Скрипнув, приоткрылась дверь на кухню. Вместе с черной псиной башкой в проем просунулась фраза:

– Это твое последнее слово? Смотри, Гринька, тебе, конечно, решать, но…

Отметить, что великовозрастный Макс обращается к сопляку' Гриньке как к старшему, я успел и даже нехотя удивился по этому поводу. Пират, неодобрительно оглядев меня, недавнего своего обидчика, скрылся; а я, вышагнув в прихожую, поискал глазами свою куртку.