Вашингтон Ирвинг - И грянул гром… (Том 4-й дополнительный)

— До свиданья, Смит.

Смит пошел по дорожке. Он шел легко и счастливо и насвистывал. «Хотелось бы мне сейчас быть в таком же настроении», — устало подумал Рокуэлл.

Смит обернулся один раз, помахал им и начал подниматься на холм и через него к городу, лежавшему в отдалении.

Рокуэлл смотрел ему вслед так, как ребенок смотрит на разрушение своего песочного замка под ударами морских волн.

— Я не могу в это поверить, — снова и снова говорил он, — я не могу в это поверить. Все закончилось так быстро, так неожиданно для меня. Я совершенно опустошен.

— Я все вижу в розовом свете! — довольно прохихикал Макгвайр.

Хартли стоял под солнцем. Его зеленые руки мягко висели вдоль тела, и, как заметил Рокуэлл, его белое лицо впервые за месяцы было расслабленным. Хартли тихо говорил.

— Со мной все будет в порядке. Со мной все будет в порядке. Я не буду монстром. Я останусь самим собой. — Он повернулся к Рокуэллу.

— Только не забудь, не забудь, не дай им похоронить меня по ошибке. Смотри, чтобы меня не похоронили по ошибке, думая, что я мертв. Помни об этом.

Смит поднимался по тропинке на холм. Уже вечерело, и солнце начало садиться за голубые горы. Видно было несколько звезд. Запах воды, пыли и цветущих в отдалении апельсиновых деревьев повис в теплом воздухе.

Поднялся ветерок. Смит шел и глубоко дышал. Отойдя от санатория так, что его не было видно, он остановился и замер. Он посмотрел вверх, в небо.

Он отбросил сигарету, которую курил, и раздавил ее каблуком. Затем выпрямил свое стройное тело, откинул назад свои темно-каштановые волосы, закрыл глаза, глотнул, расслабил пальцы рук.

Без малейшего усилия, только со слабым звуком, Смит мягко поднял свое тело от земли вверх, в теплый воздух.

Он устремился вверх быстро, спокойно и скоро затерялся среди звезд, уходя в космическое пространство…

Ровно полвека назад, в 1926 году, начал выходить первый в мире журнал, целиком посвященный научной фантастике, — «Amagazine stories» («Удивительные истории»). Создателем журнала был Хьюго Гернсбек, в честь которого в Америке и по сей день присуждаются премии за лучшее научно-фантастическое произведение — премии Хьюго.

Но на самом деле история научной фантастики в США гораздо старше. Одной из задач нашей антологии было показать, как глубоко в прошлое уходят традиции фантастики в американской литературе.

Не надо быть специалистом, чтобы заметить, что научная фантастика привилась далеко не одинаково в развитых литературах мира. Так, относительно слабы французская и немецкая научная фантастика. Наоборот, необычайный расцвет переживает этот жанр в литературе США, Англии и нашей, советской литературе (а в последние годы и в литературе Японии).

Чем вызвана мощная струя фантастики в американской литературе? В первую очередь воинствующим техницизмом американской цивилизации, превратившей за полтора столетия некогда дикий континент в самую мощную индустриальную державу капиталистического мира. Но фантастика была присуща американской литературе и в доиндустриальный период — достаточно назвать открывающие нашу антологию имена Вашингтона Ирвинга и Эдгара По. Дело в том, что в создании американской нации участвовали две почти противоположные по своему мировоззрению и социальному положению группы людей.

Кто мог в XVII веке, когда закладывались основы будущих Соединенных Штатов Америки, отправиться на ненадежных судах того времени в многонедельное путешествие через Атлантический океан? При том, что это было в известной степени путешествие в никуда? С одной стороны, это были религиозные фанатики пуритане (английские кальвинисты), которые не нашли общего языка с правящей англиканской церковью и спасались от преследования. С другой стороны, это были всякого рода неудачники или искатели приключений, которым было нечего терять на старом континенте и которые мечтали разбогатеть на новом месте. Мечты. Люди, стоявшие на палубах кораблей, плывущих в Новый Свет, не могли не мечтать. Не здесь ли корни пресловутой «американской мечты» — центрального мифа американской политической жизни? Равные возможности для всех, никаких сословных перегородок — графов и баронов, бескрайние просторы незаселенных земель, сказочные природные богатства — все это легло в фундамент «американской мечты». Новейшим вариантом этого мифа уже в наши дни была джонсоновская доктрина «великого общества», сгоревшая в напалме вьетнамской войны.