Вашингтон Ирвинг - И грянул гром… (Том 4-й дополнительный)

— Он и есть нормальный, — вставил Макгвайр.

— Нет. Его мозг изменился. Он умен.

— Тогда подвергни его словесно-ассоциативному тесту, — сказал Макгвайр.

— Он слишком умен и для этого.

— Тогда очень просто. Сделаем анализ крови, по слушаем его сердце, введем ему сыворотку.

Смит колебался.

— Я согласен на эксперимент, если это действительно вам нужно. Но, по-моему, это глупо.

Шокированный этим, Хартли взглянул на Рокуэлла.

— Возьми шприц, — сказал он.

Рокуэлл, размышляя, взял шприц. Может быть, все-таки Смит был суперменом. Его кровь. Эта сверхкровь. Ее способность убивать бактерии. Его сердцебиение. Его дыхание. Может быть, Смит был сверхчеловеком и не знал этого. Да, да, может быть…

Рокуэлл взял кровь у Смита и поместил ее под микроскоп. Его плечи поникли. Это была обычная кровь. Бактерии жили в ней положенное время. Кровь больше не была для них смертельной. Икс-жидкости тоже больше не существовало. Рокуэлл подавленно вздохнул Температура тела была нормальной, пульс тоже. Его нервная система реагировала в соответствии с нормой.

— Ну, вот и все, — мягко сказал Рокуэлл.

Хартли опустился в кресло с широко открытыми глазами, сжав пальцами голову.

Он выдохнул:

— Простите меня. Наверное это все существовало в моем воображении. Эти месяцы были такими долгими. Ночь за ночью. Я был напуган, у меня возникали навязчивые идеи. Я сам себя одурачил. Простите меня, я виноват. — Он уставился на свои зеленые пальцы.

— Но что же будет со мной?

— Я поправился. Вы тоже оправитесь, я думаю. Я вам сочувствую, но в этом не было ничего плохого… в самом деле, я ничего не припоминаю.

Хартли расслабился.

— Пожалуй, вы правы. Мне не нравится мысль о том, что я должен одеревенеть, но ничего не поделаешь. Со мной все будет в порядке.

Рокуэлл чувствовал себя больным. Разочарование было слишком сильным. Эта спешка, желание, жажда открытия, любопытство, огонь, все умерло в нем.

Итак, каким был человек из кокона? Тот же человек, какой и был. И все это ожидание, и весь интерес были напрасны. Он глубоко вздохнул, пытаясь привести в порядок свои спутанные мысли. Этот розовощекий человек, с ровным голосом, который сидел перед ним в спокойно курил, только что перенес частичное окаменение кожи, его железы сошли с ума от радиации, я тем не менее это лишь человек, и ничего более. Мозг Рокуэлла, его фантазирующий и слишком впечатлительный мозг, подхватил каждую деталь этой болезни и построил великолепный организм, выдавая желаемое за действительное. Рокуэлл был глубоко потрясен, взволнован и разочарован.

Существование Смита без питания, его совершенная кровь, низкая температура и другие признаки совершенства теперь были только фрагментами неизвестной болезни. Болезни, и ничего более. Чего-то, что прошло, закончилось и не оставило никаких следов, кроме хрупких лоскутков на залитой солнцем поверхности стола. Теперь осталась только возможность пронаблюдать Хартли, если его болезнь будет прогрессировать, и сообщить о новом заболевании медицинскому миру.

Рокуэлла, однако, не привлекала болезнь, его волновало совершенство, и это совершенство было разбито, расколото, разорвано на куски и исчезло. Его мечта исчезла. Его сверхсущество исчезло. Его теперь не волновало, даже если бы весь мир отвердел, позеленел и стал ненормально хрупким.

Смит уже начал прощаться.

— Я лучше вернусь в Лос-Анжелес. Меня ждет важная работа на заводе. Моя старая работа должна быть закончена. Сожалею, но не могу больше оставаться. Вы понимаете?

— Вам следовало бы остаться и отдохнуть хоть бы несколько дней, — сказал Рокуэлл. Он не мог видеть, как исчезает последний клочок его мечты.

— Нет, спасибо. Я загляну в ваш офис примерно через неделю для новой проверки, если хотите, доктор. Я буду приезжать каждые несколько недель в течение года или больше, так что вы сможете контролировать меня, ладно?

— Да, да. Смит, пожалуйста, сделайте это. Мне хотелось бы побеседовать с вами о вашей болезни. Вам повезло, что вы живы.

Макгвайр произнес счастливо:

— Я довезу вас до Лос-Анжелеса.

— Не беспокойтесь. Я дойду до Гуджунги и возьму там такси. Я хочу пройтись. Прошло столько времени, я хочу все снова прочувствовать.

Рокуэлл одолжил ему пару ботинок и старый костюм.

— Спасибо, доктор. Я заплачу вам все, что должен, как только смогу.

— Вы не должны мне ни пенни. Это было интересно.

— Ну, до свиданья, доктор, господин Макгвайр, Хартли.