Роберт Хайнлайн - Марсианка Подкейн

Миссис Грю хихикнула.

— Ну? Лучше?

— Вы не поселите меня… с этим?..

— Что? Ну конечно же нет, я пошутила. Я уверена, что твой дядя ни за что не вынудит меня сделать это.

Она задумчиво посмотрела на Дундука, а он все пытался дотянуться до нас, просунув меж прутьев лапу.

— Он получил всего пять миллиграммов, а для наркомана с его стажем это — едва-едва для поднятия настроения. Если я все-таки подселю к нему тебя или твоего братца, то дам минимум пятнадцать. Видишь ли, мне нужно отправить твоего дядю в Венусберг, пока корабль не ушел… Как ты думаешь, что на него подействует вернее? Посадить сюда твоего братца прямо сейчас, чтобы сенатор Фриз смог полюбоваться?.. Он, кстати, все наблюдает и твой обморок тоже видел; ты это отлично проделала, лучше и быть не могло. Или же подождать, и…

— Дядя нас видит?!

— Конечно.

— Дядя Том!!!

— Тише, Подди. Он все видит, но ни слышать тебя, ни помочь тебе не может. Хммм… Кажется, ты совсем дурочка и на мнение твое полагаться не стоит. Встать!

И меня отвели на прежнее место.

Прошло всего несколько часов, но тянулись эти часы, как годы.

И даже нескольких часов хватило, чтобы окончательно истрепать нервы Подди Фриз. Конечно, никто, кроме меня, об этом не узнает и рассказывать никому не надо бы, но я всегда в своем дневнике все рассказывала честно и теперь тоже буду. Так вот, я твердо решила: как только увижу дядю, упрошу его сделать все, что ни попросят, только бы меня не запирали вместе с туземцем, нанюхавшимся звездной пыли.

Гордиться тут, ясное дело, нечем. Сомневаюсь, смогу ли теперь вообще когда-нибудь гордиться собой, и все же дела обстояли именно так, и вы свободно можете во всякое время ткнуть меня в это носом. Я таки встретилась с тем, что сломило меня.

Ну вот, призналась и вроде как полегчало. Даже появилась крошечная надежда, что когда придет время, я не стану ни перед кем хныкать и умолять… А впрочем… Кто его знает…

А потом в комнату впихнули… Кларка!

Я вскочила с кровати, обняла его, подняла на ноги и запричитала:

— Кларки, братишка, что с тобой?! Что с тобой сделали? Ну, скажи же! Ты слышишь меня?

А он мне в самое ухо шепнул:

— Под, кончай слюни распускать.

Стало быть, не так уж ему и плохо. Каким был, таким и остался. Я переспросила, немного понизив голос:

— Ты меня слышишь?

Он еле-еле прошептал:

— Слышу. Но она думает, я оглох. И пусть себе дальше так думает.

Он отодвинулся от меня, быстро слазал в свою сумку, а потом принялся поспешно, но внимательно осматривать каждый уголок, только к двери близко не подходил — чтобы Титания не бросилась.

Потом он подошел ко мне и наклонился к самому моему лицу.

— Подди, ты по губам читать умеешь?

— Нет… А зачем?

— Ну как же не умеешь — вот только что сумела.

Это не было правдой на все сто — Кларк все-таки, хоть еле слышно, да шептал, однако я обнаружила, что действительно могу понимать по губам, как будто вслух говорят. Интересно получается, но Кларк говорит, тут ничего особенного, это, мол, все могут, только не знают, что могут, а вот он заметил, начал тренироваться и уже давно выучился читать по губам, но никому до поры до времени не рассказывал.

Меня он заставлял говорить так тихо, что я сама себя не слышала, а он шептал лишь чуточку громче.

— Слышь, Под, я не знаю точно, подслушивает нас эта старая леди (то есть он-то не «леди» сказал; неважно) Грю или как. Вроде никаких перемен по сравнению с ранешним не видать, зато тут есть минимум четыре места, где может быть спрятан микрофон. Раз так, надо держать язык за зубами — она нас, может, для того вместе и свела, чтобы послушать, о чем будем говорить. Ты, значит, говори вслух все, что хочешь, только — ничего важного. Как, мол, тебе страшно, какой, мол, ужас, что я ничего не слышу, и прочую ерунду в том же духе.

Так мы и сделали. Я стонала, рыдала, причитала над бедным братиком, а он жаловался, что ничего не слышит, и просил написать ему, что я говорю. А в «паузах» мы говорили взаправду, о важных, не предназначенных для ушей миссис Грю вещах.

Мне было очень интересно, как Кларк сумел не оглохнуть. Да был ли он вообще в том баке?

— Ну а как же, — сказал он, — только сил у меня было побольше, чем она думала. У меня в карманах были кой-какие бумажонки, так я их разжевал и залепил уши, — тут на лице его появилась гримаса невыразимой муки. — Двадцатка; надо же… Могу спорить, еще ни у кого не было такой дорогой затычки для ушей! А потом я еще рубахой голову замотал, и на шум уже можно было наплевать. Ладно, фиг с ним, слушай дальше.