Брайан Макферсон - Мудрец

— Говори! Говори немедленно, слизистый червяк! — не выдержал суровый Симеон. Что же случилось с твоими детьми? Говори, безмозглая медуза!

— Сегодня вечером я пошел за ними к Флоду… — едва справляясь с рыданиями, жалобно продолжил Имро. — Но оказалось, что их там нет…

— Что же сказал твой друг? Что тебе ответил Флод, когда ты пришел к нему? — спросил Найл, сдвинув брови. Когда твои дети ушли от него?

— Ничего Флод мне не ответил! — зашелся в беспомощном крике Сапожник. Флод и не смог бы мне ничего сказать потому, что сам бесследно пропал! Он исчез не только вместе с моими детьми, но и со своими детьми, и, вдобавок, вместе со своей беременной женой!

Дом, принадлежавший Флоду, располагался в Квартале Простолюдинов, что на самом краю Города, в юго-западном секторе.

Время было уже позднее, дело близилось к полночи, но Найл, не раздумывая, решил отправиться в те края. Он захватил с собой, кроме Сапожника, еще и Симеона, а также троих человек из охраны под командованием Джелло.

На улице стоял необычайный для здешних мест мороз.

Не переставая валил снег, с неба слетали большие, почти невесомые белые кристаллы, которые все падали и падали, покрывая землю толстым слоем колючего порошка. Зимняя тьма поглотила спящий Город, казавшийся в этот час таким же необъятным, как и низкое небо, нависшее над вершинами гигантских небоскребов.

Сквозь заиндевевшие окна повозки слабо различались силуэты зданий с погасшими окнами.

Гужевые с трудом преодолевали каждый метр обледеневшей дороги, а Найл, кутаясь от холода в накидку из вонючей овчины, пытался сосредоточиться на происходящем и осмыслить услышанное.

Картина происшедшего была ему еще не совсем ясна, а от плаксы Сапожника добиться большего пока никто не мог.

Из всех его всхлипываний, бессвязных выкриков и рыданий стало понятно, что, оказывается, пропали не только его любимые дети, но и целая семья, большая семья.

Это, хотя и с трудом, удалось выяснить у хромоного Имро. Только что за этим скрывалось?

На этот вопрос у Найла пока не находилось ответа.

Хотя в первый же момент, узнав о случившемся, он поймал себя на очень неприятной мысли, — в его душу закралось чудовищное подозрение: не вернулся ли кто-то из пауков к прошлому, к охоте на людей? Не вступил ли кто-то из восьмилапых на тропу кровожадного паука-людоеда Скорбо, занимавшего очень высокий пост и служившего некогда начальником стражи у самого Смертоносца-Повелителя?

Хотя все происходило давно, более десяти лет назад, хотя все и осталось в далеком прошлом, память Найла с отвращением хранила самые гнусные подробности тех дней…

Запах человеческой плоти, аромат теплого свежего человеческого мяса столетиями оставался для пауков самым желанным деликатесом, но по условию Договора, смертоносцы должны были навсегда отказаться от этого.

Но один из смертоносцев, именовавшийся Скорбо, вместе со своими сообщниками, несмотря ни на что, тайком продолжал пожирать человечину. Под покровом темноты внезапно нападая на мирных, ничего не подозревающих городских жителей, пауки похищали их и парализовали волю ядом. Потом, опутав влажным шелком, тайными путями волокли добычу в мрачную кладовую, в заброшенный склад, приютившийся где-то на северной окраине Города. Жертвы, ни в чем не повинные горожане, не умирали, а долгое время безучастно ждали смерти, ждали своей очереди быть сожранными живьем.

Да и что они могли сделать, как могли сопротивляться, в полном сознании существуя внутри липкого кокона и не имея возможности шевельнуть даже пальцем?

Спеленутые тела нескольких десятков еще живых людей, безропотно висящих вверх ногами под сводами темного паучьего бункера… эта чудовищная картина настолько сильно врезалась в сознание Найла, что отделаться от подобного воспоминания было нелегко даже через десять лет.

Поэтому пробираясь по ночному застывшему Городу к дому пропавшей семьи Флода, он никак не мог отделаться мыслями от этого ужасного случая…

В отличие от центральной части Города, представлявшей собой скопище огромных черных столпов-башен, юго-западные районы издавна застраивались одноэтажными ветхими домишками с плоскими крышами, служившими жилищами для самых непритязательных горожан.

Здесь селились со своими семьями разнорабочие, уборщики улиц, грузчики, мелкие ремесленники, — публика хоть и простая, но дружная и веселая.

Несмотря на тесноту и скученность домиков, эти районы с ранней весны до поздней утопали в зелени, возле каждого домика цвел сад и был разбит небольшой огород, где на грядках росли какие-нибудь неприхотливые овощи.