Джо Холдеман: Бесконечная свобода

Он вскинул лопату на плечо и направился к пальмам.

– Больше так не делайте, – сказал он, поравнявшись с шерифом. – Это очень больно.

Мы с шерифом последовали за ним, держа в руках наши ужасные символы. Ему потребовалось всего лишь около минуты, чтобы выкопать глубокую квадратную яму.

Мы опустили ботинки в это подобие могилы, и он снова закидал ее и разровнял влажноватую землю.

– Она следовала какой-нибудь религии?

– Ортодоксальный новый католицизм, – ответил я.

– Это я смогу сделать. – Он впитал в себя лопату и стал высоким священником в черной сутане, с тонзурой на голове и тяжелым крестом на цепи, надетой на шею. Священник сказал несколько слов на латыни и перекрестил могилу.

Все так же в обличье священника он вернулся с нами к «Молли Мэлон», возле которого на полуразвалившихся от времени садовых стульях сидело несколько человек. Стивен неудержимо рыдал, Мэригей и Макс поддерживали его. У них с Анитой когда-то был сын; в возрасте девяти или десяти лет он погиб от несчастного случая. После этого они разошлись, но оставались друзьями. Райи принесла ему стакан воды и какую-то таблетку.

– Райи, – сказал я, – если это какой-то транквилизатор, то я тоже не отказался бы от пригоршни пилюль. – Я чувствовал себя так, как будто сам был готов взорваться от переполнивших меня печали и растерянности.

Она взглянула на пузырек.

– Достаточно и одной таблетки. Кто-нибудь еще хочет поспать?

Мне показалось, что таблетки взяли все, кроме Антареса-906 и «священника». Мэригей и я поднялись на второй этаж гостиницы, отыскали спальню и отключились, крепко обняв друг друга.

Когда я проснулся, солнце уже клонилось к закату. Я как можно осторожнее выбрался из постели и обнаружил, что сантехническое оборудование «Молли Мэлон» все еще работало, была даже горячая вода. Пока я мылся, встала Мэригей, и мы вместе сошли вниз.

Стивен и Матильда шумели в столовой. Они сдвинули вместе несколько столов и разложили какие-то пластмассовые тарелки, вилки и груду коробок с едой.

– Наш бесстрашный лидер, – сказала Матт, – вам предстоит открыть первую коробку.

На самом деле я совершенно не хотел есть, хотя и должен был испытывать голод. Я поднял коробку, на которой под картинкой, изображавшей утенка Дональда Дака, извергавшего из клюва толстую струю пламени, ярко-красными буквами было подписано «чили». Я подцепил крышку, и устройство сработало: что-то зашипело, и комната заполнилась приятным ароматом.

– Не испортилось, – сказал я, подцепив еду вилкой и подув на нее. Она была мягкой; похоже, без мяса. – Кажется, неплохо.

Другие тоже принялись открывать коробки, и вскоре комната наполнилась ароматом, подобающим столовой. Спустились Диана и По; следом за ними Макс. Мы ели закуски в почти полной тишине, нарушаемой лишь негромкими благодарностями. По поблагодарил еще до того, как открыл коробку.

Свою порцию я оставил недоеденной.

– Пойду, взгляну на закат, – сказал я, поднимаясь из-за стола. Мэригей и Сара последовали за мной.

Там, почти на том самом месте, где Аниту настигла странная гибель, стояли Антарес-906 и Омни, все еще в облике священника, и разговаривали, каркая и попискивая.

– Обсуждаете, кто будет следующим? – спросила Сара, впиваясь взглядом в «священника». Он поднял на нее изумленный взгляд.

– Что?

– Что явилось причиной этого, – продолжала она, – если не вы?

– Не я. Я мог бы таким образом покончить с собой, если бы вдруг захотел умереть, но не могу сделать это с кем-либо другим.

– Не могу или не стану? – резко спросил я.

– Не могу. Это «физически невозможно», если попытаться выразить это в двух словах. Пользуясь вашей системой веры.

– Тогда что же случилось? Люди просто так не взрываются!

Он сел на край тротуара, скрестил длинные ноги и забарабанил пальцами по колену, уставившись на закат.

– Ну вот, вы пошли по второму кругу. Люди ни с того ни с сего взрываются! С одним, как вы сами видели, это только что случилось.

– И это мог быть любой из нас. – Голос Мэригей дрожал. – Мы все можем вот так погибнуть, один за другим.

– Можем, – ответил «священник», – включая меня. Но я надеюсь, что это был только эксперимент. Испытание.

– Нас кто-то испытывает? – Я почувствовал головокружение, отчаянным усилием сдержал тошноту и осторожно сел на тротуар.

– Все время, – спокойно ответил «священник». – Вы никогда не ощущали этого?

– Метафора, – сказал я.

Он сделал плавный широкий жест.