Джо Холдеман: Бесконечная свобода

– Очень поэтично, – отозвался я, – но далеко от истины.

– Точно так же, как и ваши мнения. У вас просто различные представления о том, что такое поэзия и что такое истина.

– Ладно. Так расскажите мне, как вы это делаете.

– Я не имею об этом ни малейшего представления. Я появился на свет с этим умением, точно так же, как вы рождаетесь со способностью к обмену веществ. Мой друг Тимукуан тоже был способен к обмену веществ в организме, хотя и описывал его по-другому.

– И вы за девять тысяч лет не попытались выяснить, как работает ваш организм?

– Не всем же быть естествоиспытателями. – Он превратился из Джона Уэйна в отдаленное подобие человека, облик которого я смутно помнил со школьных времен: скульптора, прославившегося памятниками в полный рост. Правда, у этого было четыре и шесть пальцев на руках и термочувствительный глаз посреди лба. – Можно сказать, что я историк.

– Вы жили рядом с людьми, начиная с доисторических времен, – сказала Мэригей, – и никто из них так ничего и не заподозрил?

– Мы не ведем подробных записей, – ответил он, – но думаю, что на первых порах мы жили в своем естественном состоянии и сосуществовали с вами. Ну а где-то позже, видимо, когда у вас появился язык и стало складываться общество, мы начали скрываться от вас.

– И стали мифическими существами, – констатировала Диана.

– Да; я могу изобразить прекрасного вервольфа, – ответил он. – И, думаю, что нас иногда принимали за ангелов и богов. Время от времени я надолго принимал человеческий облик, проживал в нем целую жизнь, старея, как положено. Но это было весьма неприятно и скучно.

– Вы были также Человеком, – спросил шериф, – и входили в Дерево?

– Это не так сложно, как вы могли бы подумать. Я обладаю большими способностями к управлению своей нервной организацией. Дерево не может отличить меня от человеческого существа – а вы, парни, являетесь человеческими существами, с дырками и кучей странных мыслей в черепушках. Он снова превратился в Уэйна и сказал, подчеркнуто, по-актерски гнусаво, растягивая слова. – Банда поганых коммуняк, ежели хочете знать, чо я об этом скажу.

– Так это вы сделали? – Шериф и Омни изобразили посреди нашей группки нечто вроде живой картины: двое очень крупных мужчин, стоявших лицом к лицу; у каждого на поясе висел пистолет в кобуре. – Вы заставили их исчезнуть?

Джон Уэйн не схватился за кобуру, думаю, что он вообще не заметил вызова, прозвучавшего в словах шерифа. Он лишь печально покачал головой.

– Я не знаю, что случилось. Я находился в кабине лифта вместе с двумя людьми, двумя Человеками, и они вдруг исчезли. Послышался лишь негромкий хлопок, и их одежды упали на пол. Двери лифта открылись, я выкатился наружу – я был в виде робота, развозящего еду, – и увидел, что в большом помещении нет никого, лишь одежда валяется на полу. Начался страшный беспорядок, тысячи столкновений транспорта. В окно влетел неуправляемый флотер. Я принял форму человека и сбежал по лестнице в подвал, переждать, пока все успокоится.

– А где вы находились, когда это случилось? – спросил я.

– В титусвилльском секторе. Это часть Управления космодрома. Мы проезжали мимо него по пути сюда. – Он принял форму большой статуи Альберта Эйнштейна и уселся прямо в пыли, скрестив ноги, так что наши глаза оказались на одном уровне. – Это оказалось удачным совпадением, так как я все равно должен был направиться на космодром, независимо от того, где мог находиться в то время. Чтобы дождаться прибытия кого-нибудь, кто смог бы объяснить, что произошло.

– Я не думаю, что нам известно больше, чем вам, – сказала Мэригей.

– Вы знаете то, что произошло с вами. Возможно, вместе нам удастся что-нибудь придумать. – Он посмотрел на восток. – Ваше судно – это старомодный истребитель класса «суми», и его система связи имеет защиту, которая не позволила ему сообщить мне слишком много. Я знаю, что вы прибыли со Среднего Пальца через коллапсар Алеф-10. Судно также знает всех вас и что с вами произошло, но не может сказать, где это случилось.

– Мы были в пустоте, – сообщил я, – на расстоянии одной десятой светового года от Среднего Пальца. Мы погрузились в разоруженный крейсер и отправились за двадцать тысяч световых лет…

– Я помню, что Дерево думало об этом проекте. Но, по-моему, он был отклонен.

– Мы вроде как угнали его, – призналась Мэригей. Эйнштейн кивнул.

– Некоторые предполагали, что вы можете так поступить. Значит, они вынуждены были позволить вам улететь, чтобы предотвратить насилие?