Том Холланд - Вампир - История лорда Байрона

Мы поехали через город - там были церкви, купавшиеся в лунном свете, разрушенные колонны, поросшие мхом. Я увидел небольшую хижину, ютившуюся между колоннами портика, и дальше на нашем пути нам попалось множество подобных лачуг, пристроившихся подобно непрошеным поселенцам на развалинах прошлого. Я догадался, что это было именно то поселение, где жила Гайдэ, но теперь ни единой живой души здесь не осталось, только собака, заливаясь лаем, подбежала к нам, виляя хвостом. Я склонился и погладил ее. Эта зверюга лизнула мне руку и увязалась за нами следом. Впереди была большая высокая стена, окружающая замок, в которой мы обнаружили приоткрытые двустворчатые ворота. Доехав до них, я остановил лошадь и оглянулся на деревушку. Мне вспомнились Янина и Тапалин, которые приветствовали наше прибытие бурлящей жизнью, и, несмотря на невыносимую жару, по моей спине прошла дрожь при взгляде на этот мертвый покой и убогие лачуги внизу. Когда мы проезжали через ворота, собака оскалилась и убежала прочь.

Ворота захлопнулись за нами, хотя по-прежнему не было видно ни души. Между замком и нами была еще одна стена, которая, казалось, выступала из самой горы, столь отвесно возвышались над утесом ее зубцы. Тропинка, по которой мы ехали, была единственным путем в замок... и единственным выходом из него, подумалось мне, когда вторая пара ворот захлопнулась за нашими спинами. Но теперь хотя бы я видел свет факелов, беспокойно метавшийся по стенам. Я был рад увидеть эти признаки жизни - у меня возникли мысли о еде, мягкой постели и всех тех удовольствиях, о которых, как о награде, мечтает настоящий путешественник. Проезжая через последние, третьи, ворота, я посмотрел назад и обнаружил, что теперь вся дорога освещена факелами. И вот третьи ворота закрылись за нами, и мы снова остались одни в безлюдном полумраке. Наши лошади в страхе оскалили зубы, и стук копыт эхом отдавался среди каменных стен. Мы находились во дворе замка, у подножия небольшой лестницы, ведущей к открытой двери, очень древней и украшенной изображениями чудовищ; над нами возвышалась стена замка. Все вокруг было залито серебряным светом луны. Я спешился и направился к открытой двери.

- Добро пожаловать в мой дом,- сказал Вахель-паша.

Я не заметил его приближения, но вот он уже стоит передо мной на площадке перед дверью. Он протянул мне руку и обнял меня.

- Мой дорогой лорд Байрон,- прошептал он мне в ухо.- Я так рад вашему приезду.

Он крепко поцеловал меня в губы, затем отстранился и посмотрел мне в глаза. Его собственные глаза светились, как никогда раньше; лунным серебром сияло его лицо, чьи размытые очертания были подобны кристаллу, мерцающему в темноте. Он взял меня за руку и повел внутрь.

- Вы, наверное, устали с дороги,- заметил он.- Вас ждет угощение и отдых, которые вы заслужили.

Я следовал за ним через дворы, по лестницам, мимо бесчисленных дверей. Я чувствовал, что никогда в жизни так не уставал; архитектура замка была похожа на то, что я видел во сне, интерьеры расширялись и сужались, полные всевозможных нагромождений и смешения стилей.

- Вот мы и пришли,- сказал наконец паша, отодвигая золотые занавеси и увлекая меня за собой.

Я осмотрелся вокруг: колонны, как в древнем храме, обрамляли комнату, а надо мной в сверкающей

мозаике, переливающейся золотыми, зелеными и синими цветами, комнату венчал купол, такой воздушный и прозрачный, что, казалось, он был сделан из стекла. Две свечи в форме извивающихся змей были здесь единственным источником света, но даже в этом полумраке мне удалось различить арабскую надпись, окаймлявшую купол.

- "И сотворил Аллах человека,- прошептал мне хозяин замка,- из запекшейся крови".- Он лениво улыбнулся.- Это слова из Корана.

Он взял мою руку и жестом предложил сесть. Вокруг столика с едой были разбросаны подушки и шелковые подстилки. Заняв место перед столиком, я не заставил себя долго упрашивать и принялся за яства. Старая прислужница наполняла наши с пашой бокалы вином, хотя, как мне показалось, вкус напитка не доставлял ему особого удовольствия. Он спросил, не удивлен ли я, видя его пьющим вино, а когда я признался, что так оно и есть, он, смеясь, сказал, что никакие божьи заповеди для него не указ.

- А вы,- глаза его засверкали,- чем бы вы пожертвовали ради удовольствия? Я пожал плечами.

- Ну, какие еще есть удовольствия,- спросил я,- кроме как пить вино и есть свинину? Я приверженец весьма разумной религии, которая позволяет мне наслаждаться и тем и другим.- Я поднял свой бокал и осушил его.- Поэтому мне нечего опасаться проклятия.