Том Холланд - Вампир - История лорда Байрона

Паша мягко улыбнулся.

- Но вы так молоды, милорд, и к тому же красивы.- Он наклонился над столом и взял меня за руку.- Неужели вы хотите убедить меня в том, что, кроме поглощения свинины, вас ничего не интересует?

Я мельком взглянул на руку паши, а затем снова встретился с ним глазами.

- Возможно, я и молод, ваше превосходительство, но уже успел познать на собственном примере, что за каждое удовольствие нужно платить сторицей.

- Что ж, думаю, вы правы,- сказал паша спокойным голосом.

Глаза его, казалось, подернулись пленкой безразличия.

- Вынужден признаться,- продолжил он после небольшой паузы,- что я уже и не помню, что такое наслаждение. За все эти годы я столько всего перепробовал, что мои чувства совсем притупились.

Я ошеломленно взглянул на него.

- Но позвольте, ваше превосходительство,- воскликнул я.- Разве вы были большим сластолюбцем?

- А что, не похоже? - спросил он.

Он выпустил мою руку. Поначалу мне показалось, что я разозлил его, но, посмотрев на его лицо, я узрел лишь ужасающую меланхолию, страсть, застывшую, подобно волнам замерзшего пруда.

- В мире есть такие удовольствия,- медленно произнес он,- о которых вы, милорд, даже и не мечтали. Я говорю о разуме и о крови.

Он посмотрел на меня, и взгляд его сверкнул черной бездной.

- Ведь именно их вы ищете здесь, милорд? Именно такого рода удовольствия?

Его взгляд гипнотизировал меня.

- Должен признать,- сказал я, не в силах оторвать от него глаз,- что я, хотя и знаю вас совсем мало, но совершенно уверен в том, что вы - человек самый неординарный из тех, с кем меня когда-либо сводила судьба. Вы будете смеяться, ваше превосходительство, но в Тапалине вы мне снились. Мне приснилось, что вы показывали мне странные вещи и намекали на какую-то скрытую истину.- Меня внезапно одолел приступ смеха.- Что же вы можете подумать обо мне, узнав, что я приехал сюда, движимый какими-то сновидениями? Вам, должно быть, обидно это слышать.

- Отнюдь нет, милорд. Я вовсе не обижен.- Паша встал, взял мою руку и обнял меня.- Вы устали с дороги и заслужили крепкий сон без сновидений - сон святого.

Он поцеловал меня, и губы его обожгли холодом. Это показалось мне странным, так как снаружи, при лунном свете, я ощутил их тепло.

- Утро вечера мудренее, милорд,- нежно прошептал паша.

Он хлопнул в ладони, и рабыня в парандже выплыла из-за занавесок. Паша повернулся к ней:

- Гайдэ, проводи моего гостя в опочивальню. Удивление, должно быть, слишком явно проступило на моем лице.

- Да,- сказал паша, наблюдая за мной.- Это та самая, которую я привез из Тапалина, моя прекрасная беглянка. Гайдэ,- он взмахнул рукой,- сними паранджу.

Девушка с изяществом повиновалась, и ее длинные волосы рассыпались по плечам. Она была даже прекраснее, чем я помнил ее, и мысль о том, что она наложница Вахель-паши, внезапно вызвала во мне отвращение. Я взглянул на уставившегося на свою рабыню пашу и узрел в его взгляде такое голодное желание, что чуть было не содрогнулся: рот его был раскрыт, а ноздри раздувались, как будто он впитывал в себя запах девушки, но его похоть, казалось, граничит с невыносимым отчаянием. Он повернулся и увидел, что я наблюдаю за ним, и по его лицу опять скользнуло голодное выражение, а затем оно опять стало безучастным, как прежде.

- Поспите,- сказал он наконец и махнул рукой.- Вам нужен отдых, вам еще многое предстоит в эти дни. А теперь, спокойной ночи, милорд.

Я поклонился, поблагодарил его и последовал за Гайдэ. Мы пошли к лестнице, и, когда мы поднялись на самый верх, она вдруг обернулась и поцеловала меня крепко и страстно, и я, не заставив себя упрашивать, обхватил ее и впился в ее губы изо всех сил.

- Вы пришли за мной, мой дорогой, милый лорд Байрон.- Она снова поцеловала меня.- Вы пришли за мной!

Затем она высвободилась из моих объятий и взяла меня за руку.

- Сюда,- сказала она, ведя меня к следующему пролету лестницы.

Теперь она совсем не была похожа на рабыню; напротив, она вся светилась страстью и возбуждением; красивая как никогда, она излучала неистовую радость, которая обдавала жаром мое тело, отчею у меня захватило дух. Мы добрались до комнаты, которая, к моему удивлению, напомнила мне мою старую добрую спальню в Ньюстеде - широкие колонны и массивные арки, венецианские свечи и прочий готический хлам. Я как будто снова оказался в Англии - и, конечно, Гайдэ являла собой полную противоположность духу этой комнаты, настолько она была естественной, страстной - истинной гречанкой. Я обнял ее, она снова прильнула ко мне губами, и поцелуй ее на этот раз был таким же горячим, как тот, первый, в гостинице, когда она еще смела надеяться на свободу.