Михаил Бобров: Краткая история Арды

А где же люди?

Лейтенант немедленно и резко захлопнул шлем. Его стрелки повторили движение и завертели головами вокруг: что это командир заметил? Но никого и ничего не шевелилось в пределах видимости; даже кошек и собак не было. И патруль понемногу успокоился. Как-никак, лейтенант у них был хоть и неплохой, но свежеиспеченный, недавно из училища, а такие горазды паниковать по мелочи. Но никто их за это не ругает: уж лучше пусть дураком назовут, чем закопают.

Алин Адрен тем временем думал: вызывать базу, или не стоит? Засмеют ведь, за общий стол не сядешь: и не врага испугался, а его отсутствия! Но… Еще вчера вечером набережная до самого Малинового Моста была полна рыбаков — и местных и туристов — которые забрасывали удочки прямо с парапета. А сегодня и клев должен быть неплохой: в тени у берега, особенно под мостом, всегда плавает рыба, подбирая падающие крошки. Но почему-то никто не спешит на многообещающие места в выходной.

Лейтенант выдохнул. С момента, как Дом Куриту высадил на планету свои войска, миновало уже три дня. Никакого сопротивления и даже проявлений враждебности в эти три дня не замечалось. Алин Адрен подумал: может, местные как раз решили, что пора бы уже и начать? Оттого-то мирные жители и попрятались?

Чтобы проверить свою догадку, Алин Адрен внезапно свернул налево и погнал патруль вверх по лестнице, ломая придуманный аналитиками маршрут. В данный момент ему было наплевать, что площадь перед Ратушей останется без наблюдения. Солдаты Куриту поспевали молча и сосредоточенно: им тоже передалась тревога. Алин Адрен отстраненно подумал: солдаты, наверное, считают, что он получил срочный вызов. Лестница вывела отделение на широкую улицу с трамвайной разметкой посередине. Очень скоро показался и первый вагон. Как весь городской транспорт, он беззвучно скользил в полуметре над упрятанным под покрытие силовым каналом и нахально сверкал чистыми стеклами. В его окнах отражались высаженные вдоль улицы деревья. Солдаты расслабились: трамвай на силовой подушке не содержал в себе ничего непонятного или страшного. Лейтенант обратил внимание, что толстые кряжистые стволы поднимаются из каменных колодцев, нарочно оставленных в тротуаре. Над тротуаром торчали бортики колодцев высотой до половины ботинка. Кое-где их облепили резные светло-желтые листья странных деревьев.

Вагон подошел к остановке, вежливо сел на дорогу, распахнул двери. Никто не вошел и никто не вышел, и внутри вагона не мелькнуло ни одного силуэта. Алин покрутил головой влево-вправо: улица была пуста так же как набережная и торговый бульвар перед этим. Только и разницы, что дома были не снежно-белые а кремового цвета. Да еще фасады плоские, практически без резьбы и украшений: улица упиралась в Круглую площадь перед Ратушей, и размещались здесь, в основном, официальные учреждения. Наверное, поэтому здесь и не было ни одного дома выше трех этажей, а перед большинством зданий имелись дворики, все как один отгороженные от улицы кованными решетками с воротами и калитками на толстенных цилиндрических петлях.

Алин Адрен уже начал беспокоиться всерьез, и тут Фукида Демура, командир отделения, уронил в коммуникатор только одно слово:

— Справа!

Половина отделения и лейтенант синхронно развернулись туда, куда сказал Фукида. Вторая половина продолжала осматриваться вокруг. Капрал Демура указывал вдоль улицы, против солнца, и даже сквозь поляризующие фильтры шлема Алин не сразу разглядел, на что именно.

За несколько домов от них какой-то человек красил каменный столб, к которому крепилась калитка. По крайней мере, издали это выглядело именно так. Но Алин вспомнил, что им говорили про планету на инструктаже перед высадкой, и понял, что на самом деле увиденный ими человек занимается куда более трудным и сложным делом: вжигает в камень цветной порошок. Эта работа называлась инкауст, и выполнялась факелом водородной горелки, в пламя которой подмешивалась каменная пыль нужного цвета. Горелку человек держал перед собой, на лицо опустил полукруглый щиток из прозрачного пластика или модного в последнее время полиметалла. Компрессор, запас жидкого водорода для горелки и смеситель красок помещались в серо-зеленом рюкзаке за плечами инкаустера. Несколько поодаль на тротуаре горкой возвышались вскрытые картонные упаковки от порошков. Искусство вжигания требовало верного глаза и твердой руки: цветной порошок намертво сплавлялся с верхним слоем камня, создавая твердую корку толщиной в два-три пальца. Получившееся покрытие не выцветало столетиями, и сходило только от выветривания. Однако выдержать процедуру нанесения могли только лавовые породы: базальт, диабаз и им подобные. Поэтому если уж что-то решали украсить вжиганием, это "что-то" сохранялось в городе на века. А поскольку с базальтом на новооткрытой планете проблем не было, да и резать его в конце концов научились, то города здесь украшались вечными постройками, долго сохранявшими как свежесть приданной когда-то окраски — так и все ошибки, которые инкаустер мог бы допустить при работе. Вот потому-то неуверенные в себе люди не брались за вжигание, а уж кто брался, те работали на высшем уровне.