Журнал «Если» - «Если», 2007 № 05

Место за соседним столом для него нашлось минут через десять. Со своего места он мог наблюдать за игрой напарницы.

По настоянию игроков крупье поднял ставки до двухсот. Эмма — ну дура дурой — улыбалась мичману, почти не обращая внимания на ситуацию за столом. И быстро поплатилась, вылетев в первом же круге. Но — столов прибавилось, и ставки все возрастали, поэтому игра шла до упора, не навылет. Дела у «Янга» просто перли в гору.

Макс, действуя с умеренной осторожностью, сначала выиграл около трех тысяч, а потом разом спустил десять. Натяжение ткани на его груди уменьшилось незначительно, практически незаметно, поэтому он не почувствовал тревоги. Эмма же проигрывала просто страшно. Если не сказать, глупо. Он, вставая и меняя столы, очевидно, осторожничая, пока держал предельную планку, а ее просто понесло. Макс даже засомневался, когда увидел, что ей принесли очередной, третий или четвертый, коктейль. Пива она не признавала категорически.

Он сел рядом с ней, когда предельную ставку подняли до пяти тысяч. Сердце при виде этой груды денег билось уже просто в желудке. Он почти не видел партнеров. «Пять и три сверху». «Поднял и еще пять». «Плюс пять в гору».

И он выиграл!

— Коньяк на стол! Бутылку!

Некто курносый предложил поднять предел до десяти. Игроки, соглашаясь, покивали. Скорость игры возросла. Деньги и кубики летали со скоростью стрижей на закате, только успевай следить. Крупье едва успевал забирать свои проценты.

— Двадцать!

— Пошло по двадцать. Господа?

— В игре.

— Пас.

— Может, предел опустим?

— Слабакам тут не место. Играем. Кто готов?

Эмма проигрывала жутко. От недавней беспечности и следа не осталось. Свеженаведенный макияж начал расползаться под напором едкого пота игрового азарта. В кают-компании «Астронавта Янга» и впрямь становилось горячо. Игра пошла крупная. Эмма достала из кармана и положила рядом с собой пудреницу, успев заглянуть в нее лишь мельком.

Макс, взвинчивавший ставки и проигравшийся до последнего, вынужден был покинуть стол, превратившись в одного из зрителей, которые толпились вокруг большой игры. За столом остались трое — Эмма, блондин в васильковой униформе без знаков различия и крупье. Здесь любой чих мог взорвать атмосферу, любое неосторожно брошенное слово. Даже дыхание, направленное в сторону стола. Трое молодцов с накаченными плечами и с эмблемами «Янга» аккуратно ввинтились в разгоряченную толпу, с хмурой настороженностью поглядывая по сторонам. Впрочем, на них мало кто обращал внимание; все были заняты игрой. Глянув напротив, Макс сквозь частокол голов увидел лицо Бориса. Тот дышал приоткрытым ртом, часто цедя воздух между зубами.

Но кону стояло примерно четыреста тысяч.

— Предлагаю снять границу, — проговорил блондин, в упор глядя на Эмму.

Та, как сомнамбула, кивнула. Потом, натужно сглотнув (смотреть на нее было страшно: по вискам стекает пот, рот набок, глаза безумные, ведьмины), сказала:

— У меня с собой столько наличных нет.

— В таком случае ставка считается проигранной, — объявил крупье.

— Нет! — истерично выкрикнула она. — Правила заведения позволяют взять деньги из банкомата в зале? Не так ли?

— Да, естественно.

— Или еще лучше. — Эмма сморщилась, словно собираясь заплакать. Положение ее и вправду было поганым. — Прибор на стол.

— Мы это обычно не практикуем, — с сомнением в голосе заметил крупье.

— И без ограничений! — заявила она.

Нет сомнений, что у крупье имелась прямая связь с кем-то, кто контролировал игру. Секунд пять-семь у него было каменное, непроницаемое лицо — слушал, черт, указания, — потом медленно, по-царски, наклонил голову.

— Это возможно. Но потребуется некоторое время.

— Сколько? — возбудилась Эмма.

Макс понял, что человек на пределе. Куда там Боре! Это похуже наркотика. Похуже… Словом, сумасшествие, вот что это такое.

Он протолкался к ней, обогнув стол, и наклонился к уху, не обращая внимания на тычки.

— Послушай. Все, заканчивай. Ты устала и вообще. Пойдем. Всех денег не выиграешь, а вот проиграть — легко. Я тебя прошу, ну.

— Отвали. Понял?

— Эмма.

— Я тебе не Эмма! — взвизгнула она.

Макс почувствовал, как его нежно и твердо взяли под руки и потащили прочь.

— Всё! Всё, парни, я понял.

— Точно понял? — спросил некто очень угрюмый и очень крупный.

— Никаких проблем.

— Смотри, парень. Ты сам сказал. — Хватка ослабла. — Но если что…

— Я понял, понял. Ну?