Уильям Тенн - Венера и семь полов

Внезапно в помещении потемнело, и крошечное белое пятнышко растянулось в полноцветное изображение, сопровождавшееся полноценными звуками и воздействовавшее на органы обоняния и осязания. Единственное, что меня удивило, отчего люди, монтировавшие стерео, не сымитировали заодно уж атмосферное давление и совершенно проигнорировали ощущения вкуса. Хотя я понимал, что, в принципе, развитое обоняние способно вызывать вкусовые переживания, и достаточно восприимчивый индивидуум вполне бы этим удовлетворился. Что касается полноцветности, то земляне, пользуясь лишь тремя цветами из существующих девяти, по-видимому, поступают так исключительно ради простоты, так что, наверное, унылые и однообразные сочетания синего, красного и желтого — результат простой договоренности.

Когда появившиеся на экране человеческие персонажи принялись демонстрировать передо мной свою жизнь, я стал понимать, что Хоган Шлестертрап имел в виду под «сюжетом». Сюжет — это история об одном или нескольких индивидуумах в определенной культурной среде. Я недоумевал, каким образом Шлестертрап собирается выстроить фабулу, опираясь на примитивную жизнь плуков; ведь он нас почти не знал. Мне и невдомек тогда было, сколь поразительно людское воображение. История, которая разворачивалась передо мной в этот и без того перенасыщенный впечатлениями день, первый день нашей цивилизации, касалась двух полов, по одному представителю от каждого. Главного героя, мужчину, звали Луи Трескот, а девушку играла Бетина Брамвел.

Сюжет сводился к упорным попыткам Бетины Брамвел и Луи Трескота встретиться и отложить яйца. Многочисленные трудности и проблемы подстерегали пару на каждом шагу, но, преодолев наконец все препятствия, герои соединились и подготовились к размножению.

Вероятно, по недосмотру сюжет завершился прежде, чем яйца были отложены; не покидало, правда, чувство твердой уверенности, что акт таки произойдет.

На этом фильм завершился. Экран запестрел от ярких красок, раздались непонятные оглушительные звуки, называемые у людей музыкой, наконец краски потухли, и все исчезло. В зале зажегся свет, и роботы занялись проекторами. Я возвратился к Шлестертрапу, впечатленный новыми знаниями.

— Отлично, — сказал он. — Вполне приемлемо, даже учитывая расходы. Послушайте, у меня созрела идея вашего стерео, может, несколько сумбурная, но тем не менее. Итак, скажите мне, какого животного вы, жуки, боитесь больше всего?

— Ну, в Сезон Двенадцати Ураганов стринтов и засасывающих плющей, так как именно они наносят в это время колоссальный урон нашей расе. В периоды действия других опасных циклонов — в первую очередь, трицефалопов, бринозавров и гридников...

— Не нужно сообщать мне про все ваши трудности. Отвечайте конкретно: кого вы боитесь больше всего на данный момент?

Я основательно задумался. Поставленный в таком виде вопрос давал мне пищу для размышлений дня на два, не меньше, но, учитывая, что Великий Цивилизатор беспокойно переминался с ноги на ногу, я не стал злоупотреблять его терпением. Необходимо было немедленно отвечать, и, вероятно, тут я и совершил ошибку, отпрыски мои. Но примите во внимание, что, задумайся я над ответом несколько дольше, нам, возможно, так никогда бы и не пришлось получить хоть какую-нибудь пользу от цивилизации.

— Гигантских пятнистых змей. Их боятся, правда, только нзреды, мленбы, флины и блэпы. Гууров в настоящий момент едят исключительно трицефалопы, а сробов...

— Прекрасно. Пятнистые змеи, говорите. Давайте пройдем на смотровую площадку, и вы мне их покажете.

Помещение оказалось тем самым отсеком, через который я попал в жилище. Я вытянул свои оптические щупальца и приник к прозрачной крыше.

— Вот она, прямо надо мной, уже почти заглотила какого-то додла, и ее атакуют гридники и засасывающий плющ.

Шлестертрап посмотрел наверх и вздрогнул. Заметив нас, твари заскреблись по обшивке еще яростнее, не переставая, однако, дожевывать то, что уже попало им в пасть. Засасывающий плющ оттаскивал пятнистую змею прочь.

— Ну и местечко, — промычал Шлестертрап. — Да, наш бункер — великая удача для вас. Это ж только подумать — вытащить себя из собственного дома, примчаться сюда и в непринужденной беседе рассказывать про всякие кошмары. Тут у вас, я смотрю, блюда на любой вкус, включая и вас. Сплошная пожираловка какая-то. Каждый выбирает себе деликатес, постоянно следя, чтобы его самого не слопали.