Элизабет Тюдор - Война времен

Безжизненное выражение лица, опущенные веки, смертельно бледная кожа… Она была похожа больше на мёртвую, чем на спящую. Герман подошёл к приборам у изголовья герметической камеры, нажал на несколько кнопок, и стеклянный колпак стал медленно подниматься вверх. Герман с нетерпением и трепетом приблизился к своей возлюбленной.

— Зей-Би, — нагнувшись к ней, нежно позвал он её.

Однако сэли не слышала его, находясь в глубоком трансе. Раньше Мельсимор не понимал этого состояния геноконцентрата, теперь же он знал об этом почти всё.

«Если геноконцентрат входит в транс, то делает он это либо от усталости, либо от нестерпимой боли», — вспомнил он слова, некогда сказанные Цер-Бером.

Он приложил руку ко лбу сэли и облегчённо вздохнул, почувствовав теплинку.

— Зей-Би, Зей-Би… — позвал он её мысленно.

Сэли, почувствовав чьё-то присутствие, открыла глаза. Она задержала отуманенный взгляд на Германе и снова смежила веки.

— Не время спать, дорогая! — взяв её за руку, мягко прошептал он. — Нам пора домой.

Но сэли молчала.

«Лучше мне не открывать глаза, — уловил человек мысли сэли. — Это, наверное, доктор Джоханс решил доконать меня».

— Нет, это не Джоханс, дорогая. Это я, Герман, слышишь? — воскликнул он и в порыве чувств поцеловал её.

Дрожь пробежала по телу сэли. Она почувствовала тепло и влагу губ своего возлюбленного. Зей-Би открыла глаза.

— Герман… — прошептала она, и он ласково улыбнулся ей в ответ.

— Да, милая, — поглаживая её волосы, ответил Мельсимор.

— Как ты здесь очутился? Ты ведь должен быть сейчас на Вионе?

— Я был там… был и на Земле, но вернулся за тобой…. вернулся, чтобы увезти тебя домой.

— Домой… — как эхо отозвалась Зей-Би. — А где он, этот дом?… печально вздохнула она.

— Я обо всём уже позаботился… Единственная проблема — это твоё самочувствие. Сможешь ли ты сама ходить?

Зей-Би приподнялась на локтях, но вновь опустилась на поверхность барокамеры.

— Ах да! Как же я забыл! — воскликнул Герман и, вытащив неизвестную капсулу из своего «резервуара», вложил её в «распределительный» пояс сэли.

Геноконцентрат, почувствовав прилив сил, повторила попытку подняться. С помощью Германа она выбралась из камеры, выпрямилась и сделала один самостоятельный шаг. Убедившись, что силы ещё не покинули её, воодушевилась:

— Всё в порядке!

— Ну, тогда можем отправляться домой! — воскликнул счастливо Мельсимор.

— И ты вот так уйдёшь, не попрощавшись со своим отцом?…. послышался в помещении чей-то голос.

Мельсимор вздрогнул. Он огляделся по сторонам, но в отсеке, кроме него с Зей-Би, никого не было. Противоположная стена отсека отошла, будто испарилась в воздухе. Пространство расширилось. По ту сторону от проёма стоял сам доктор Джоханс Лоран. Он сделал шаг вперед, и стена вновь заняла своё место.

— Конечно же, нет, папаша… Я собирался тебя навестить, — иронически отозвался Мельсимор.

«Лет так через пятьсот, когда, я думаю, ты уже сгнил бы до мозга костей», — подумал злостно он.

— Не ври! — вскрикнул старик. — Ты-ы…. лгун! Убежал из дома и присоединился к нашим врагам…

— Врагам?… — Герман вскинул голову. — С каких это пор я сам себе враг?

Криптониец сверкнул глазами.

— Не хочешь ли ты сказать, что ты один из них?

— Вот именно! Как ты думаешь, почему твои приборы не смогли сразу распознать во мне человека? Молчишь? Так позволь мне самому ответить. Я наполовину такой же геноконцентрат, как и они, — заявил он.

— Нет! Этого не может быть! — старик вытаращил глаза.

«Да. Это сущий бред», — подумала Зей-Би.

— Это правда… и я… не считаю это зазорным для себя… — с вызовом добавил человек.

Доктор Джоханс отступил на шаг и с презрением посмотрел на того, кого он считал своим сыном. Его взгляд не сулил ничего хорошего.

— Тогда я уничтожу тебя, — сжав зубы, пригрозил старик.

— Ну… Ты уничтожишь не только меня, но и себя и всю свою жалкую станцию, — ответил Мельсимор.

— Если ты имеешь в виду свою жалкую команду спасателей, о них позаботятся мои солдаты. Возвращаясь сюда, ты забыл одну маленькую деталь…

— Что именно? — насторожился юноша.

— Ведь радары сейчас работают… — торжествующе заявил учёный злодей. — Ну что же ты молчишь, примитив? Признайся, что проиграл.

За всё время, проведённое Германом на Земле и Вионе, его не раз называли «примитивом из прошлого», но тон таких эпитетов никогда не был столь обидным и оскорбительным, как сейчас, когда это слово произнёс криптониец. Только за это слово Герман готов был вызвать оскорбителя на дуэль. Старик знал, как побольнее ужалить человека. Однако предостережения наставника в последний день на Земле Мельсимор не забыл. Проглотив горькую пилюлю, он решил проявить гибкость, чтобы спасти свою команду.