Михаил Васильев - Искатели

— Да эти бутылки пустые теперь повсюду, — пробурчал Титаныч.

— Надо Кукулькана спросить, был у них в древности в Центральной Америке ром?

— А вот это откуда? — Двумя пальцами Платон держал новенькую монету. — Я могу понять, когда что-то пропадает никуда, но когда ниоткуда появляется.

— Из мира мертвых? — предположил Ахилл. — Ладно, все же какое-то развлечение.

— Да, развлечение! — продолжал ворчать Титаныч. — Весь фураж, все ништяки сгрыз. В два горла жрет, сволочь. Вчера там вон девять рыб было, сегодня — пять. Вот последних сожрет и до нас доберется. А ну как впрямь крови захочет?

— Обломается, — бодро ответил Ахилл. — Тебе-то что, Титаныч, ты несъедобный.

Появился Кукулькан с ведром грязной воды, он осторожно слил ее в древний утилизатор.

— Вы опять про призрак?.. — заговорил он. — Странный он у нас какой-то. Недавно громкоговорящую связь починил. А сегодня обрыв между светопроводными кабелями соединил. Смотрю, контакты запаяны, по-старинному, оловом. Я так и не умею.

— Так он же сам старинный, — заметил Ахилл, — из прошлых веков.

— Я и без него справлюсь. Еще не хватало, чтобы привидение в мои дела лезло.

— А где? — Платон поискал глазами монету, которую только что положил на стол.

— Тут она, — отозвался Титаныч. — На месте.

Он нажал на кнопку гиперкофемолки, аппарат несколько раз беззвучно моргнул разноцветными лампочками, и сбоку из него высыпалась горсть блестящих серебряных осколков.

— На дробь пошла. Для ружья, — мрачно пояснил Титаныч. — Как-нибудь возьмусь. Добуду этого.

— А давайте, я! — внезапно загорелся Ахилл. — Кто же лучше меня-то! Профессор, так я ваше ружье возьму? Ненадолго? — Показал на штуцер, по-прежнему висящий над креслом пилота.

— Возьми, возьми, — ответил за него Титаныч. — А не боишься?

— Я! Боюсь?! Ну все, конец призраку!

Конг шел в полутьме, вытянув перед собой револьвер. Навстречу ему, по завивающимся спиралью коридорам, двигался Ахилл.

Под ногами хрустели какие-то черепки. Грязь мягким слоем лежала под ногами и еще — кучами повсюду. — "Форшмак", — пробормотал Конг. Он шел мимо барельефов и фресок на стенах, вошел в большой отсек с колоннами по углам. Перед ним лежал на полу медный шар, кучкой были навалены прямоугольные камни с ручками. Почему-то показалось, что именно здесь логово призрака, но его самого не было видно.

В это время навстречу Конгу шел Ахилл, легко удерживая одной рукой массивный штуцер. На ходу он грыз найденный стебель сахарного тростника. Миновал что-то вроде маленького каменного бассейна с землей и проросшим луком, уже, конечно, ободранным привидением. Вошел в совсем почти темный зал с гравитатором. Его массивный цилиндр из черной металлокерамики, стоящий на бетонных ножках, был огорожен стальной сеткой. Гравитатор поставили здесь перед отлетом, чтобы создать внутри тарелки тяготение, избавить их всех от невесомости.

Ахилл медленно обходил похожий на цистерну цилиндр, касаясь пальцами сетки. В это время в зал вошел Конг и беззвучно пересек его, скрылся в дверном проеме. Оттуда почти сразу же раздался непонятный грохот. Ахилл, перехватив ружье, кинулся туда. Древний медный робот теперь лежал на полу. Ахилл опять двинулся в другую сторону.

Они едва не столкнулись в круглом коридоре, уже в обжитой части "Обсидиановой бабочки".

— А, это ты, — первым произнес эту бессмысленную фразу Конг. — Ну что, видел призрака?

— Да нет. Только, кажется, вдали один раз — силуэт светящийся. Матерый гад.

— А я опять ничего. Шаги только слышал. Далеко, убегал он, вроде.

После совсем скромного ужина сегодня долго не расходились. Сидели за столом, будто ждали чего-то еще.

— Может, капкан на него поставить? — предложил, наконец, Ахилл.

— В нем же веса нет, — возразил Конг. — Лучше клетку, наподобие мышеловки. С наживкой. Оно ведь алкоголесодержащее любит.

— Уйдет он. И сквозь клетку уйдет, — на этот раз возражал Ахилл.

— Кто его знает, — подал голос Титаныч, скребущий кастрюлю возле плиты. — Это с нашими отечественными привидениями все понятно. А этот, может, какой-то особенный. Я когда-то давно, лет пятьдесят-восемьдесят назад с дедом Платона Сократовича ловушки на медведей ставил. Подвешивается бревно — так, чтобы оно в нужное время упало и медведю хребет переломило. Ну, у нас рельса есть, швеллер…

— Нету хребта у него, — сказал Платон. — Вообще ничего нету. Бесплотный дух он.

— А у нас на планете такая трава лабуда растет, — вспомнил Конг. — Целые поля. Вкусная очень. Ходишь и жрешь.