Владимир Ильин - 500 лет до Катастрофы

Кому-то из случайно узнавших попытаются заткнуть рот деньгами... не каждому, конечно. Кого-то достаточно будет припугнуть или всенародно высмеять как шарлатана и обманщика. Кого-то нелишне будет упрятать до конца жизни в психушку или даже в тюремную камеру. Ну а самых упрямых и несговорчивых придется убрать, ликвидировать, уничтожить.

В любом случае, все каналы, ведущие к сведениям о Дыре, уже сейчас должны быть надежно перекрыты, все запросы - отслеживаться и регистрироваться, а все, кто имел несчастье поинтересоваться состоянием звездного неба в опасном Секторе, - браться "на карандаш". Такой остро-остро заточенный карандашик, которым можно не только ставить галочки в "черном списке", но и вычеркивать кое-кого из жизни.

"Стало быть, и я уже засветился, - кольнула Снай-дерова неожиданная мысль. - Может быть, в эту секунду машина тайного контроля набирает обороты, в различных инстанциях раздаются тревожные звонки, и серьезные люди в штатском устанавливают наблюдение за мной, подключаются к моей телефонной линии, инструктируют агентов и вербуют осведомителей из числа моих знакомых и соседей.

Стоп, - одернул он себя. - Не впадай в панику. Так недолго и паранойю приобрести. В конце концов, ты же еще не рванулся оповещать весь мир о своем открытии, утечки нет, поэтому максимум, что тебе пока грозит, - это негласное наблюдение".

Снайдеров подошел к окну и, прячась за шторой, как персонаж детективного фильма, обозрел двор и здания напротив. Ничего неестественного видно не было. Хотя если работают профессионалы, то они и не должны себя выдать. "Это тебе не за звездами наблюдать", - сказал он себе.

Он отошел от окна и внезапно разозлился. На себя самого. За то, что посмел испугаться за свою шкуру. За то, что отныне был обречен на вечные терзания и угрызения совести. За то, что еще до начала открытых боевых действий с невидимым соперником поднял лапки кверху и смирился с неизбежностью поражения. И вместе с этой злостью к нему пришла внезапная решимость.

Они хотят, чтобы человечество спокойно дремало, не ведая о предстоящей гибели. Но ведь это низко и подло. Все равно что убить кого-то из-за угла. Все равно что усыпить бдительность приговоренного к смерти сказкой о помиловании, а потом, улучив момент, когда он заснет, перерезать ему горло. А тот, кто будет знать правду, но будет молчать, невольно окажется соучастником этого преступления - ведь именно так трактует Уголовный кодекс бездействие лиц, знавших о готовящемся нарушении закона, но не сделавших ничего, чтобы предотвратить его.

"Ну уж нет! - мысленно воскликнул Снайдеров. - Пособничества в этом мерзком деле Они от меня не дождутся!"

2

Академик Феоктистов, подняв изумленно брови, смотрел на Снайдерова так, как обычно ученые-эксперты разглядывают очередную модель "вечного двигателя", созданную энтузиастом-изобретателем из какого-нибудь села Коврижкина.

- Верю ли я в конец света? - повторил он вопрос юноши. - Позвольте уточнить, юноша, что конкретно вы имеете в виду?

Орест криво усмехнулся.

- Разумеется, не то, о чем обычно твердят газетные писаки и нострадамусы.всех времен. Речь идет совершенно о конкретном космическом явлении, несомненно, известном новейшей астрофизической науке. Имеется странный объект, который перемещается в секторе с координатами... - Он наизусть назвал координаты Сектора. - Этот объект очень похож на "черную дыру", и вся изюминка его заключается в том, что он движется! Полагаю, ученый вашего ранга не может не иметь сведений на этот счет, а поэму...

- Мой юный коллега! - вежливо, но решительно перебил его академик, склонив к плечу благородно-седовласую голову. - Вы, кажется, кандидат наук?

Снайдеров закусил губу.

- Да, я уже вам говорил, - тоном, далеким от почтения к светилам науки, ответствовал он. - А. какое это имеет значение?

- Жаль, - произнес академик Феоктистов. - Жаль, что в наше время ученые степени присуждаются таким легковерным и, я бы сказал, далеким от истинной науки людям, как вы. Потому что даже самый последний студент ныне знает, что науке неизвестны практические доказательства существования пресловутых "черных дыр".

Снайдеров тут же вспомнил Ломакина.

- Ну, во-первых, студенты бывают разные, - возразил он. - А во-вторых... Официальной науке неизвестно многое. Можно даже утверждать, что ей на сегодняшний день вообще мало что известно... Но я хотел бы вести с вами разговор не как с представителем официальной науки, несмотря на все ваши ученые регалии. Максим Федорович, я вполне допускаю, что по отношению к вам осуществляется определенное давление со стороны... некоторых органов, и вы наверняка дали обязательство хранить в тайне определенную информацию.