Франц Фюман - Обморок [Die Ohnmacht]

— Но ведь ты мне все рассказал. Этого вполне достаточно, чтобы видеть нормальное взаимодействие причин и следствий, которое напрочь лишено мистики. Человек подвернул ногу и неловко упал в кресло…

— …но он не хотел садиться, пойми, наконец! Он сопротивлялся, а все же нечто заставило его сделать это! То, что он сел, что ему надлежало сесть, и надлежало с абсолютной неизбежностью, определялось причиной, находящейся в будущем: подвернутая нога была следствием, модальность которого определяется, конечно, не только причиной. Зато причиной определяется сама суть факта, а именно то, что человек сел.

— Ха, самовнушение, и больше ничего. — Гость рубанул ладонью воздух. — Ваш пациент лишился воли, оттого и ногу подвернул!

— Но ведь это также подтверждает мою теорию! Иначе откуда появиться самовнушению, откуда взяться безволию? Значит, свою роль сыграло событие, увиденное в чаше! А оно, как доподлинно известно, относилось к будущему, то есть к тому, что случится позднее и чему лишь предстоит наступить, стало быть, это более позднее событие послужило причиной для следствия, которое по времени опережало причину. Будь по-твоему, произошло самовнушение — но главное то, что событие более позднее обусловило более раннее событие. А это и есть чистейшей воды АК, причем самая реальная!

Гость озадаченно замолчал, а потом сказал:

— Но все-таки в чашу он смотрел до того, как споткнулся.

— Смотрел до того, — ответил Янно, — безусловно, до того. Но увиденное им еще не было объективной реальностью, а лишь отражением в сознании того будущего события, которому лишь предстояло произойти. Реальное событие совершилось позднее.

— Черт возьми… — сказал гость.

— Либо ты, — раздалось из-под капюшона, — принимаешь эту взаимосвязь «прежде — потом», либо тебе придется изменить свои представления о материи, причем существенно!

— Слишком сложно, — проворчал Пабло, — слишком, слишком.

— Совсем просто, — сказал Янно, — совсем просто. АК означает: последующее событие обусловливает предыдущее, будущее воздействует на настоящее. Думаю, это достаточно просто.

— Уже лучше, — сказал Пабло, — только все еще слишком расплывчато!

— А прошлое? — спросил гость. Янно помедлил.

Пабло отхлебнул из бутылки. Вновь кисло пахнуло перегаром.

— Извини, — произнес наконец Янно с трудом, — но подобные вещи мы обязаны хранить в тайне, таковы в институте порядки, пойми, пожалуйста…

— Конечно, — сказал гость, — прекрасно понимаю!

Он подумал, потом снова спросил полувопросительным, полуутвердительным тоном:

— Словом, получается что-то вроде телеологии?

— Какое-то сходство есть, — облегченно вздохнул Янно. — Но телеология — это стремление к определенной цели, реализация того, что заложено ранее; а АК — это движение от чего-то, раскрытие того, чему еще только предстоит совершиться и стать сущим и что обращается к нам из будущего. Словами это трудно выразить. Пожалуй, лучше всего было бы сказать: антителеология.

— Ерунда, и хватит разговоров, — решительно произнес гость. — Ловите людей на самовнушение, да еще теории свои городите. Предлагаю пари один к двадцати.

— Теперь он Фауста представляет, — усмехнулся Пабло. — А кровью расписка будет? — Когда же гость вздрогнул в ответ, Пабло тут же уточнил: Спорить на что хотите? На водочные талоны?

— На фунты! — сказал Янно. Бутылка звякнула о стол.

— Вот это да! — сказал Пабло. — Вот это да!

— Нельзя нам пари держать, — проговорил Янно, — но, с другой стороны, если он и впрямь является исключением…

Он отошел чуть назад от каркаса, и гость вдруг увидел панельку, которую Янно до сих пор загораживал собою. Она пламенела чистым зеленым светом, будто изумрудное яблоко, и от этой яркой зелени все серые предметы и вещи в унылой комнате словно бы чуть изогнулись, обрамляя источник света.

— Так каким же будет пари? — осведомился Пабло.

— Как всегда, самонадеянным, — отозвался Янно. — У нас ведь иных не бывает.

— Во всяком случае, мы вас предупредили, — сказал Пабло и протянул над столом руку, — потом не жалуйтесь.

Однако гость не спешил скрепить пари рукопожатием.

— Вы тут говорили что-то о Фаусте и крови, — сказал он нерешительно. — Как прикажете вас понимать? Дело в том, что я очень чувствителен и не переношу боли. Может быть, у вас все-таки что-то…

— Нет-нет, не бойтесь! — успокоил его Пабло. — Просто мы кое-что вспомнили из одной старинной, еще бумажной книги, абсолютно ненаучной, хотя… Да нет, ничего!