Владимир Андриенко - Вирус

— Пусть так, — согласился капитан. — И что из этого следует?

— А то, что я дам вам желаемое.

— Что? — Ханнер не поверил собственным ушам. — Вы нашли его?! Вы сумели посадить "космическую чуму" на "цепь"? Это вы хотели сказать, дорогой доктор?

— Именно это! — не моргнув, соврал Блюмингейм. Он абсолютно не продвинулся в выделении исходного штамма "космической чумы", но положение надо было спасать.

— И вы думаете, что я столь простодушен, что поверю вам на слово? — скептически спросил Ханнер.

— Нет. Я докажу вам, что "космическая чума" приручена.

— Докажете? Но как?

— Прошу вас в мою лабораторию!

…Блюмигнейм не знал точно, кто именно, тот человек, чья матрица памяти сидит в черепной коробке Джима Ханнера, но знал, что он, хоть и охотиться за вирусами по всему космосу, но в них ни черта не понимает. Такой же дилетант, как Занеф или Матиз.

Он предъявил капитану штамм вируса "мутаген Б", модифицированный им в целях найти хоть какие-то совпадение с "космической чумой". Вообще-то, мутаген действовал крайне нестабильно, но вполне успешно поражал организмы лабораторных крыс и мышей. В распоряжении доктора были чрезвычайно дорогие кейсианские грызуны, купленные на Коллее за десять тысяч кредитов. Их жизнеспособность намного превышала таковую земных собратьев, что делало их незаменимыми в лабораторных исследованиях, сродни тем, что проводил Блюмингейм.

Ханнер с плохо скрываемым любопытством взирал на полусотню стеклянных камер, в которых размещались подопытные зверьки.

— Смотрите внимательно, — проговорил Блюмингейм. — Вот здесь начальные стадии заболевания, характерные для первых часов.

Доктор небрежным движением руки ткнул в направлении нескольких камер, где грызуны выглядели еще довольно бодро, но на их шкурах проступала разнообразная по окраске сыпь — от коричневого до голубого цвета.

— Далее вы можете увидеть, как развивается болезнь в течение полусуток.

В следующих камерах кейсианские крысы уже не бегали, а лежали вповалку и тяжело дышали. На их теле виднелись крошечные нарывы. Выпученные глаза грызунов свидетельствовали, что какие-то изменения происходят не только во внутренних органах и на кожном покрове, но и в самом мозге.

— А там, — доктор указал на оставшиеся камеры, — можно пронаблюдать за финальными стадиями болезни. Учитывая необыкновенную приспособляемость вируса к условиям внешней среды, они проявляются по-разному, но зато с одинаковым итогом. У всех подопытных животных наблюдается летальный исход после 24 часов с момента заражения.

Ханнер находился под впечатлением от увиденного и рассказанного. Ему до сих пор не верилось, что "космическая чума", наконец-то, у него в руках.

— Вы видите? — продолжил Блюмингейм. — Это чума в малой сокращенной пропорции, практически неопасной для человека, но стоит увеличить дозу, преобразовать вирус, и он станет полноценным штаммом "космической чумы". Я нашел разгадку!

Ханнер смотрел на действие вируса и думал:

"Похоже, что Блюмингейм не врет. Он действительно великий вирусолог. И ему нет равных. Я получил в свои руки самый смертоносный вирус в истории Галактики! Но доктор идеалист, и жизнь его так ничему и не научила. Нет! Вирус "космической чумы" не для таких простаков, как он! Но остается один вопрос, что же с ними делать — с этими несчастными дезертирами? Убить здесь, на "Пандоре"? Это можно провернуть, но каковы будут последствия этого действия — команде это может не понравиться. Нет, стоит придумать нечто иное".

Капитан Ханнер уже абсолютно спокойно заявил:

— Хорошо. По вашему контракту вы можете прервать работу и уйти.

— Вы нас отпустите? — Блюмингейм не ожидал, что Ханнер сдастся настолько быстро.

— Да, отпускаю, но с уплатой неустойки.

— На это все мы готовы.

— Отлично. Док, а чем вы займетесь в дальнейшем? — спросил капитан врача.

Блюмингейм повернул к Ханнеру свое заостренное лицо:

"Он что-то придумал, — мелькнула мысль в голове дока, — дабы от нас избавиться. Но что? Прикончит нас на борту фабрики? Вряд ли. Это лучше организовать другим более безопасным способом. Свидетели этому негодяю не нужны. Это ясно".

Однако вслух Блюмингейм спросил:

— А с каких пор это стало вас интересовать, капитан?

— Жизнь обычного гражданина Федерации слишком прозаична для вас док. Не думаю, что вы способны прозябать на роскошной вилле где-нибудь на Шабасе.

— Посмотрим. Такой специалист, как я, не останется без работы. Я же специалист по космическим болезням.