Владимир Андриенко - Вирус

— Переключись на резервную систему. Нам все равно больше нечего терять. Мне нужна связь с этим человеком!

— Резервной системы на "Немезиде" больше нет. Повреждения на поверхности судна в блоке 5. Сорваны…

— Заткнись! Не стоит трепаться попусту. Докладывать коротко без технических подробностей!

— Будет исполнено. Резервная система восстановлению не подлежит.

— Вот это короче. Значит, остается только подохнуть геройски.

— Вы можете попробовать прорваться к модулям.

— Разве система запрета отключена? — капитан даже подпрыгнул от неожиданности.

— Нет. Запреты не сняты. Но при взрывах повредило систему блокировки, и потому к модулям уже есть доступ. Если вы пройдете по следующей схеме — штурманская рубка, ветви тоннелей N5 и N6. Оттуда через "рукав" в шлюзовую камеру, а из неё к стоянке модулей.

— Что же ты не сказал сразу! Объяви это во всех отсеках и передай сигнал эвакуации! И всем надеть скафандры! Кто знает, какие сюрпризы нас ещё ждут!

— Будет исполнено. Но оповестительная система работает далеко не везде. В настоящее время даже невозможно отследить, сколько людей погибло, хотя процент потерь личного состава пока невелик.

— Делай, как можешь! И прощай. Мы долго были вместе. Для меня "Немезида" была домом.

— Прощайте, сэр! — безучастно ответил компьютер.

Машина не испытывала ни страха, ни сожалений. Она просто выполняла заложенную программу и все. Больше её ничего не интересовало.

В рубку вбежала Диана.

— Это ты, Ди?

— Я пока еще не стала призраком, — проговорила девушка.

— У нас появилась надежда!

— Вот как?! — она искренне удивилась.

— Но болтать сейчас некогда. Нам необходимо надеть скафандры.

Они быстро натянули громоздкую космическую одежду, и надели гермошлемы.

"Немезида" попала в поле зрения неумолимого компьютера "Тикондероги" и был автоматически отдан приказ об уничтожении зараженного объекта. К звездолету устремились импульсные заряды.

Этот залп смел остатки защитных полей и вывел из строя последний работающий двигатель. Теперь спасатель превратился в простую мишень.

Феликс бежал вперед, держа Диану за руку. По пути к ним присоединялись оставшиеся в живых члены экипажа. Адамович знаком приказывал им следовать за собой и не задавать лишних вопросов.

Но говорить никто и не собирался. Корабль распадался на куски. Началась разгерметизация. Бешено выла сирена, стены трещали по стыковочным швам, от кабелей валили снопы искр, начались пожары.

Каждый из оставшихся в живых членов экипажа понимал, что здесь начинается настоящий ад, как его представляли древние земляне.

— Капитан!.. — возле штурманской рубки к ним присоединился Кейси с Галино и радистом Кронсом.

Феликс жестом приказал ему замолчать и произнес:

— Бортовой компьютер рассказал мне о тех приятных новостях, которые вы не успели сообщить из-за обрыва связи…

На борту звездолета "Флинт" Мари Шмид говорила с доктором Блюмингеймом. Она все же решилась сообщить ему о ситуации, в которой они оказались. Самостоятельно найти выход девушке не удалось.

— Похоже, мы погибли, — проговорила она, едва сдерживая слезы. — Мои предчувствия, что нас ожидает долгое и счастливое будущее, на этот раз меня обманули. И не будет у меня полноценного диплома врача и тихой семейной жизни на какой-нибудь планете, а у вас, доктор, не будет новой лаборатории.

Блюмингейм был потрясен услышанным, узнав о коварстве Лоердала и о том, что механизм самоуничтожения звездолета уже запущен.

— Но всё-таки есть в этом одна хорошая деталь!

Мари изумленно взглянула на доктора, думая, что тот сошел с ума или близок к этому.

Доктор действительно в этот момент походил на умалишенного.

— Да-да, вы не ослышались, Мари. И не смотрите на меня так — со мной всё в порядке. Моя репутация, как ученого, в этой ситуации не пострадала. Я-то думал, что не могу отыскать причины вируса, а оказалось, что сражаюсь с призраком, которого просто не существует в природе. Вот почему мне и не удавалось никак выстроить логическую цепь его развития!

— Но мы все равно погибнем, доктор. Весь экипаж "Флинта" обречен, кроме "Дэйзи".

— Что значит, кроме "Дэйзи"? — не сразу понял Блюмингейм.

— Она — наш бортовой компьютер, и при гибели звездолета, её программа автоматически будет переправлена в базу данных космического госпиталя.

Лоб Блюмингейма сосредоточенно нахмурился, будто он пытался вспомнить что-то важное. Перед его глазами появилось лицо Джима Ханнера в первый миг после операции по внедрению матрицы памяти.