Журнал «Если» - «Если», 2010 № 11

— Ну да, — согласился Кифер.

— Эй! — проговорил Алекс после затянувшегося на несколько секунд молчания. — У моего папы есть рыболовная палатка. В полу ее проделана большая круглая дыра. И я, скажем так… позаимствую ее.

Алекс, который был на год старше и на двадцать сантиметров выше, чем Пол, бросил снисходительный взгляд на приятеля:

— Ты доволен?

— Как будто бы.

— Отлично. — Кифер сложил карту. — Разобьем лесной лагерь — без видеоигр и мобильников.

— Лесной? — хохотнул Алекс. — Это на разделительной полосе шоссе?

— Ладно, скажем иначе. Экологический лагерь. Все собрано и убрано.

— За исключением того, что останется под рыболовной палаткой, — заметил Алекс.

Пол хихикнул.

— Завтра утром в восемь. Здесь, — объявил Кифер, не забывая о роли старшего в патруле. — Я возьму мобильник, чтобы вызвать Джея. Согласны?

— Ага.

— Отлично.

Роберт Бернхардт оставил свою машину возле Нью-Йоркского центра по контролю за заболеваниями. Он не имел ни малейшего представления о том, почему его, ландшафтного архитектора, вызвали на совещание эпидемиологов, тем более субботним утром, и был весьма озадачен этим. Он вышел из лифта на двадцать третьем этаже и, переступая порог шикарного конференц-зала, пообещал себе, что вынесет все предстоящее — ради Кифера и его скаутского патруля.

Он посмотрел в окно на простиравшуюся часть автострады 787. Страшная как смертный грех! Разделительная полоса сплошь заросла сорняками. Должно быть, амброзия полыннолистая. Буквально на его глазах невысоко над дорогой начала сгущаться туманная дымка. Еще одно проявление этой странной погоды, которая держится последнее время. Губы его сложились в тонкую улыбку: туман не сделал разделительную полосу менее уродливой.

В дальнем конце помещения открылась дверь; Роберт повернулся на звук и увидел двоих мужчин, вошедших с бумажными кофейными стаканчиками в руках.

Один из них сделал шаг вперед и протянул свободную руку:

— А, доктор Бернхардт. Хорошо, что вы приехали. — Он чуть склонил голову. — Я Золтан Лацко. — Кивнув в сторону двери, он добавил: — Не хотите ли кофе?

— Нет, спасибо. — Роберт улыбнулся. — Кроме того, я — мистер Бернхардт.

— Простите.

Они представились: эпидемиолог Золтан Лацко работал в Национальном центре инфекционных заболеваний, а его спутник — Дуэйн Бейтс, человек плотного сложения и притом постоянно хмурый, являлся помощником директора Нью-Йоркского отделения службы по чрезвычайным ситуациям.

— Полагаю, мистер Бернхардт, — начал Золтан, жестом приглашая всех садиться, — что вам известен так называемый эффект магистрали 80?

— Вы хотите сказать, что экологические особенности районов к северу и югу от трассы различаются потому, что животные не могут пересечь дорогу?

— Но здесь различие минимально, — проговорил Золтан. — Поскольку животные способны переходить через нее на перекрестках, разница эквивалентна сотне миль.

Он поднял руку, как будто в ней был зажат кусочек мела.

— Дело не только в трассе 80. У нас появилась сетка мини-экологий, определяемых системой магистралей. — Он пристально поглядел в глаза Роберту. — Однако разделительная линия вашей магистрали 81X обладает резко отличающейся экологией. Быть может, даже опасной.

— Отличающейся и опасной? — Роберт склонил голову. — Конечно, вы не имеете в виду этих мини-кошек, не так ли?

Если лицо Дуэйна отразило гнев, то Золтан казался удивленным.

— Вам что-то известно о кошках?

— Старший моей бригады дорожных рабочих упоминал о них, — ответил Роберт. — Но особей немного. Такие пушистые милашки, по его словам.

— Милашки? — едва ли не взвыл Дуэйн. — Они переносят серьезную болезнь.

— Мы в этом пока не уверены, — продолжил Золтан недовольным тоном. Он повернулся к Роберту: — Мы ищем причину заболевания, поразившего значительное число заключенных нью-йоркской тюрьмы. Некая разновидность иммунодефицита. И положение действительно может оказаться очень серьезным.

— Иммунодефицита? — проговорил Роберт, чувствуя, что подобной реакции от него ожидали.

— Не то, о чем вы подумали, — поспешно сказал Золтан. — Какое-то неизвестное нам поветрие. Симптомы: усталость, пассивность, апатия, безволие и, как мы думаем, повышенная восприимчивость к другим заболеваниям.

— Ну, для заключенных этот вариант не столь уж и плох, — вставил Дуэйн едва ли не весело. — Я имею в виду пассивность и усталость.