Станислав Лем: 137 секунд [журнальная публикация]

После секундной паузы компьютер докончил: «…планету в лучах солнца», и это было все. Я так и сяк переделывал раз с десять на разные лады начало, но не вытянул из него ни одной конкретной детали.

Что было делать дальше? Я. конечно, мог разродиться сенсацией первого сорта, добывая известность и деньги, но ни на минуту я не принимал эту возможность всерьез. Может быть, потому, что шум, поднятый вокруг загадки, прежде всего лишил бы меня доступа к ней. Легко себе представить, какая бы вторглась к нам толпа технических деятелей и экспертов; к чему бы они ни пришли, я тут же был бы исключен из круга причастных как путаник и невежда. Я готов был поделиться с кем-нибудь тайной, но не отказаться от нее целиком.

Мильтон Харт из МИТа — субъект с характером, оригинал и, пожалуй, не в духе времени. По образованию Харт был физик, а по роду занятий — информатик-программист; это его устраивало. Мы, правда, до сих пор сталкивались на особом поприще: оба играли в маджан, в остальном же наши контакты были слабыми, однако именно за такой игрой можно кое-что узнать про человека.

Его эксцентричность проявлялась в том, что он ни с того ни с сего высказывал вслух разные мысли. Помню, как он однажды спросил у меня: «Не может ли так быть, что бог сотворил мир неумышленно?» Голова у него, определенно, была светлая; я отправился к нему в ближайшее воскресенье, и он, как я и рассчитывал, принял мой конспиративный план.

Харт проверил все, что я ему рассказал, а потом сразу же сделал то, что мне вообще не приходило в голову. Он отключил наш компьютер от федеральной информационной сети.

Необычайные таланты моего ИБМ тут же как рукой сняло. Значит, таинственная сила заключена была не в компьютере, а в сети. Сейчас в ней насчитывается свыше сорока тысяч вычислительных центров, и вы, может быть, знаете (я не знал, пока мне не сказал Харт), что у нее иерархическая структура, немного напоминающая нервную систему позвоночного животного. Сеть имеет групповые узлы, а память каждого из них содержит больше фактов, чем знают их все ученые, вместе взятые.

Каждый абонент платит очередные взносы в зависимости от времени, которое компьютеры были заняты работой в течение месяца, и при этом еще с какими-то коэффициентами и множителями. Если проблема, интересующая абонента, слишком трудна для ближайшего компьютера, диспетчер подключает к нему автоматическое подкрепление из федерального резерва, то есть из компьютеров, стоящих без нагрузки или загруженных слабо. Этот диспетчер, само собой, тоже компьютер.

Харт, у которого ехидства хоть отбавляй, заметил, что мне угодно было представлять мои ночные тет-а-тет с машиной как полные романтики свидания вдали ото всего света. Это-де больше в стиле приключенческих романов; на самом деле я торчу в куче абонентов, которые обычно между тремя и четырьмя часами утра спят, почему и сеть тогда менее загружена, и поэтому именно мой ИБМ и пользовался ее потенциалом так, как никогда бы не смог в часы утреннего максимума.

Харт проверил счета, которые ЮПИ оплачивала как абонент, и оказалось, что несколько раз мой ИБМ использовал за один присест от 60 до 65 процентов федеральной сети. Правда, такие невероятные нагрузки длились недолго, всего каких-нибудь два-три десятка секунд, но все равно, кто-то давно уже должен был бы заинтересоваться: чего это ради какой-то дежурный журналистишка забирает из сети такую мощность? Правда, теперь всем ведали компьютеры, и контролем потребления информации — тоже, а компьютеры не могут удивляться — по крайней мере до тех пор, пока счета оплачиваются аккуратно. Тут никакой проблемы не было, платил тоже компьютер, наш, из ЮПИ, бухгалтерский. Значит, проскочило и то, что за мой интерес к пейзажам Малого Сырта на Марсе ЮПИ уплатило 29 000 долларов. А любопытство осталось неудовлетворенным. Во всяком случае, мой компьютер, хоть он тогда и молчал в тряпочку, сделал все, что только было в его и не в его силах, раз за восемь минут его молчания сеть проделала биллионы и триллионы операций — и это черным по белому было отражено в месячном счете. Дело другое, что суть этих сизифовых трудов оставалась для нас за семью замками. Это были какие-то чисто алгебраические фокусы-покусы.

Должен вас предупредить, что это не история о духах. Дух нового типа появляется из высшей математики. Моя история должна изрядно разрастись, прежде чем у вас волосы на голове встанут дыбом, потому что сейчас я буду пересказывать то, что мне поведал Харт.