Владимир Возовиков - Искатель. 1978. Выпуск №1

— Ладно, продолжай!

— Этот человек решает порвать все нити, связывающие его с цивилизацией, и уехать в страну дикарей.

— Отлично, голубчик. Но почему он проникся отвращением к цивилизации?

— Потому что она оглупляет.

— Ого! Не слишком ли возгордился твой герой?

— Да, он довольно высокого мнения о себе. Допустим, что он чуточку поэт, чуточку мистик, чуточку безумец.

— Дальше. Пока мне не очень ясно.

— Он ненавидит все вульгарное. Он простил бы цивилизации жестокость, притворство, кривляния, но не прощает ее ослепление, глупость, противоречия. Не прощает того, что она сделала комфорт синонимом счастья, приспособленчество считает добродетелью, известность принимает за величие. Не прощает ей, что она измывается над людьми, задушила в них чувство протеста…

— Да он просто анархист!

— Итак, этот человек решил жить среди первобытного племени, не знающего, что такое неон и кока-кола.

— А разве есть такие?

— Есть, я выяснил.

— И что же он надеется найти у дикарей?

— Беспорядок, естественность, короче — жизнь.

— По правде говоря, мой милый, все это кажется мне экстравагантным и выглядит довольно банально. Это неправдоподобно. Но я подписал чек… Валяй дальше! Может быть, в конце концов я разберусь, что к чему.

— Надеюсь. Итак, он решает уехать. Будучи очень хитрым, он старается замести за собой все следы, чтобы его нельзя было найти. Для этого ему надо совершить что-нибудь такое, что порвет все его связи с обществом, с цивилизацией.

— Преступление?

— Вот именно.

— Это производит впечатление уже виденного.

Молодой человек, не спуская глаз с собеседника, незаметно опустил руку в карман пиджака.

— Мой герой отправляется к лицу, широко известному в современном мире. Ну, например, к Максу Порелли…

— К Максу Порелли? — воскликнул Меркадье, побагровев. — Что я слышу? Ты считаешь, что Макс Порелли пользуется большой известностью в Париже?

— Ну возьмем хоть вас, если это доставит вам удовольствие.

— Конечно, это будет ближе к истине. — Босс благо душно улыбнулся. — Зачем же твой тип ищет такого человека?

— Как символ цивилизации, которую он презирает.

— Понимаю.

— Сначала он выскажет, что у него на душе. Он позволит себе нагрубить этому воротиле. Он скажет…

— «Прими-ка успокоительную пилюлю, старый хрыч!» Ха-ха! — затрясся Меркадье от смеха.

— Допустим. Он заклеймит его глупость, его никчемность, его раздутую славу. И наконец…

— И наконец?

Молодой человек слегка улыбнулся — впервые после того, как вошел в кабинет.

— Остальное очень просто! — проговорил он.

Выстрел прозвучал не громче, чем если бы хлопнула пробка откупоренной бутылки. Одним из рекламируемых достоинств ядерного револьвера была бесшумность.

Меркадье не успел даже крикнуть и медленно осел в своем кресле. Бессильно повисла правая рука. Затем раздалось шипение, его тело и одежда начали аннигилироваться. Через три секунды от Филиппа Меркадье остались только перстень с печаткой, кусок подошвы ботинка, золотой зуб и ноготь большого пальца.

Карл Груннерт (1865–1918), в свое время популярный немецкий писатель-фантаст, выпустил в начале века три сборника «Новелл о будущем». По его собственному признанию, он выступал в научной фантастике как прямой последователь «трех гигантов»: Жюля Верна, Уэллса и Курда Ласовитца. Особенно заразительным был для него творческий пример соотечественника, которому Груннерт посвятил очередной сборник новелл «По ту сторону Земли» (1904). Во всяком случае, вслед за Ласовитцем он справедливо считается вторым по значению немецким фантастом начала нашего века, одним из родоначальников этого литературного жанра в Германии. Как Ласовитц, Карл Груннерт был человеком прогрессивных убеждений, ненавистником шовинизма и расовой нетерпимости, о чем свидетельствует его новелла «Голова мистера Стайла».

Новеллы Груннерта печатались в русских журналах предреволюционного периода. Одна из них — «Машина времени» — известна даже в трех переводах. Несомненно, творчество Груннерта было хорошо знакомо Александру Беляеву. Сюжет когда-то прочитанного рассказа «Голова профессора Стайла» вполне мог натолкнуть советского фантаста на разработку замысла «Головы профессора Доуэля». В этом тематическом совпадении мы усматриваем не простое заимствование, а творческую интерпретацию на более высоком уровне, идейном, научном и художественном.