Яна Дубинянская - Кукла на качелях

Я отдернула шторы, распахнула ставни — солнце светило ярко, по-летнему, и окно я тоже открыла. В лицо ударил свежий ветерок, душистый и довольно прохладный, так что я отошла от окна в глубину комнаты. Почему-то захотелось сделать зарядку — бывают же иногда благородные побуждения! Наклоняясь из стороны в сторону, я начала прикидывать примерный план на день: привести себя в порядок, позавтракать; сходить на рынок уже не успею, надо сразу ехать в пансион за Роми, привезти ее, накормить, а пока она будет спать, закончить ту главу, в которой убивают жену лорда. Если получится, начать следующую. Потом погулять с Роми в парке, а вечером можно позвонить редактору журнала… или не стоит, все-таки сегодня суббота. Да, если Роми пораньше уснет, включу, может быть, «Шоу с Дэнни».

Что-то в этом распорядке меня не устраивало — как если бы кто-то другой предложил его мне, совершенно не считаясь с моими собственными планами и обстоятельствами. Я пожала плечами, удивляясь несуразности этой мысли, и прошла в ванную. Душ не работал, я наклонилась над раковиной, энергично плеснула в лицо несколько пригоршней холодной воды — и взглянула в зеркало…

На меня смотрела почти незнакомая женщина, просто страшная в своей крайней степени изможденности. Серое лицо с коричневыми пятнами под выступающими скулами и резкими морщинами от крыльев носа к уголкам бескровного рта. Глаза тонули в бездонных черных провалах, волосы свешивались по краям лица тусклыми сбившимися прядями, мокрыми у лба и висков. Женщина, которая долгие недели не видела света и воздуха, пережила страшное несчастье, потеряла смысл и цену жизни… Нет, это не я!!!

Я — не такая. У меня блестящие волосы, выразительные глаза, яркое лицо, на которое с профессиональной тщательностью нанесен макияж. Я победительно улыбалась и держала в руке хрустальный бокал — где и когда это было?! Я вспомню, я обязана вспомнить, я не позволю себе снова впасть в безысходный омут фантасмагории…

— Мама, мамочка!

Голосок Роми едва пробился сквозь шум стекающей воды. Я резко закрутила кран, приотворила дверь ванной:

— Иду, девочка моя! — и схватилась за щетку, ожесточенно вонзая ее в спутанные волосы. Не могла же я показаться в таком виде своей дочери. Волосы поддавались с трудом и болью, в большом количестве оставаясь на щетке — похоже, что я уже месяц как не мыла голову. А как же я ходила на работу, например, вчера — а что, собственно, я делала вчера? Последнее яркое воспоминание — мониторы, прожекторы и хрустальный бокал, а все, что было потом, расползалось в смутное впечатление кошмарного сна…

— Мама!

Да, кстати, как Роми оказалась дома? Сегодня суббота, должна быть суббота, в другие дни я не сплю до обеда. По субботам я забираю Роми из пансиона, я как раз собиралась ехать. Но она каким-то образом уже здесь, она проснулась и зовет меня…

Я заколола волосы в бесформенный хвост на затылке, еще раз умылась, вытерла лицо махровым полотенцем, энергичными движениями пытаясь вызвать на щеках хоть какой-то румянец, и пошла в комнату Роми. Дверь почему-то оказалась закрытой на ключ, внутри было темно и душно — и я держала своего ребенка в таких условиях?! Сколько времени? В памяти снова зашевелились отблески ночных кошмаров, готовые стать воспоминаниями реальности — но я легонько прикусила губу и усилием воли заставила их раствориться. Не сейчас.

Я подошла к окну, отдернула шторы и открыла форточку. Потом обернулась к кроватке Роми и улыбнулась.

— Что-то мы с тобой сегодня разоспались. Ну-ка, давай вставать, умываться, одеваться! Как ты думаешь, с чего мы начнем: с завтрака или с обеда?

Роми засмеялась — розовая, заспанная, фарфоровая. На ее шейке виднелся едва заметный след, кожа в этом месте слегка шелушилась. Я не стала осматривать этот шрам и думать о нем — просто отметила, что он есть.

— А потом пойдем гулять в парк, посмотрим на уточек. Ну давай, спящая красавица, поднимайся скорее! Где наше платьице?

После завтрака я вымыла голову, навела косметику, стараясь смягчить выступающие скулы и синие тени пол глазами. Перед тем, как выходить, я до пояса высунулась в окно — и, поразмыслив, надела на Роми легкий джемперок и комбинезон, а сама — тонкое шерстяное платье в дырочку с укороченными рукавами.

Тогда — с прожекторами и бокалом — я была в теплом пуловере и еще оставила в прихожей свой длинный непромокаемый плащ… Да, из моей жизни непостижимо исчезли целые недели и даже месяцы, оставив по себе только черную тень ирреальности и фантасмагории. Но я разберусь во всем этом… потом.