Яна Дубинянская - Кукла на качелях

— Алло! Лорейн? Привет, как там моя маленькая?.. Дай ей трубку, пожалуйста… Роми?! Ну как тебе у тети Лорейн?.. Рыбок покормила?.. и ходили гулять?.. Умничка моя, красавица… Веди себя хорошо, я вечером за тобой приеду… Спасибо, Лорейн… Как это не стоит, ты меня очень выручила… Счастливо, до вечера.

Стало немного легче. Голосок Роми, заливистый, как птичье щебетание, с ее только мне одной понятными словечками, звучал радостно и звонко, он был таким живым, до непостижимого живым… Роми жила, она только что разговаривала со мной, и теперь я должна была как-то увязать это с тем, что точно, неопровержимо узнала десять минут назад.

Что мою Роми убили.

Когда мне утром сказала об этом начальница пансиона — «как, разве вы не знаете? Случилась трагедия, ужасное, ужасное несчастье», — я ответила, не забывая изменять голос, что этого не может быть. В конце концов, они тоже могли заблуждаться, связав известие о смерти какой-то Роми с отсутствием в пансионе моей дочери… Я понимала, что такое объяснение высосано из пальца, но поверить в него было несравнимо легче, чем… Но потом я пошла в библиотеку и долго сидела над толстыми подшивками газет, выискивая, одну за другой, все публикации, относившиеся к этому страшному убийству, потрясшему всю страну — хотя уже в первой заметке имя и фамилия моей девочки были названы полностью, а центральная газета напечатала фотографию Роми с закрытыми глазками и жутким шрамом на шее — мертвую…

Я пошла по улице, вдоль липовой аллеи с ее медовым, одуряющим запахом медленно, медленно. Надо было снова прокрутить в памяти все этапы фантасмагории, этого жуткого, темного провала в моей жизни. Теперь я знаю: Роми убили. Это сделал маньяк — вернее, как установила полиция, их было двое. Ее повесили на верхней перекладине качелей на детской площадке пансиона, во время тихого часа… Дежурную воспитательницу подозревали в сговоре, но потом оказалось, что она просто бегала на свидание, кажется, ее уволили… Но это неважно, это не вызывало у меня никаких ассоциаций. Что-то другое… качели.

Качели присутствовали в моей фантасмагории, в той ее части, которую я безоговорочно считала сном и продолжала считать, даже убедившись в реальности всего остального. Но теперь… теперь я не была так в этом уверена.

Кукла, которую я катала на качелях. Черный, жуткий раскачивающийся силуэт на фоне голубого неба… теперь я вспомнила, та кукла была похожа на Роми. Но ведь все это было раньше, чем мне позвонили из пансиона, а подробности убийства я узнала еще позже… Настолько вещих снов не бывает.

Кроме меня, там присутствовал человек в плаще, лица которого я так и не смогла рассмотреть. Это он надел на шейку Роми… куклы ту петлю, но ведь потом он ушел, а я осталась раскачивать качели, до тех пор, пока кукла не соскользнула с них. Да, нас было двое, как и написали потом в газетах, и, если предположить, что все это непостижимым образом было реальностью… Мои шаги все убыстрялись, я уже почти бежала, давно свернув с широкой липовой аллеи, срезая резкие повороты петляющих улиц, глядя вперед и ничего не замечая перед собой… Если так, если я действительно раскачивала все выше и выше детские качели… Это я убила Роми! «Кто это сделал?» — спрашивала Лорейн, и моя дочь в упор показывала розовым пальчиком — на меня! А я, я боялась, панически боялась ее — живую…

Я резко остановилась и пошла медленнее, опустив голову, внимательно глядя себе под ноги. Я еще не разобралась во всем, и я не отдамся снова во власть фантасмагории. Не могла же я признать безусловной реальностью тот ее фрагмент, в котором я сама сидела на тех качелях. Пожалуй, именно он был самым необъяснимым, а с другой стороны, именно он давал ключ к тому, что Роми осталась жива. Ведь и я тогда не умерла… А потом я проснулась, и мою шею сдавливал чужой разноцветный шарфик, его повязали мне на телевидении…

Телевидение. Я опять ускорила шаг в такт с новой силой заработавшей мысли. У фантасмагории были свои четко очерченные границы. Она кончилась с моим вчерашним пробуждением, распахнутыми ставнями и майским ветром. А началась — два месяца назад, на телестудии, когда я пробовалась на роль ведущей какой-то программы. Разбился бокал…

Я смотрела вниз, а теперь почему-то вскинула голову, и вдруг… Наши взгляды не встретились, они лишь черкнули друг о друга, словно высекли искру. Я должна была что-то сказать, крикнуть, а он… он должен был хотя бы оглянуться… Но он сделал вид, что не заметил меня, а я сделала вид, что поверила в это — и Дэн д'Аржантайль прошел мимо, мимо, мимо…