Журнал «Если» - «Если», 2004 № 10

Авторы 90-х годов (Лукьяненко, Громов, Дяченко, Олди и др.) — 10 %

Авторы рубежа веков (Зорич, Бурносов, Каганов, Прошкин и др.) — 0 %

Современные зарубежные фантасты (Брин, Гибсон, Суэнвик, Кей и др.) — 0 %

Всего проголосовало 1328 человек.

Как бы ни злобствовали или ни восторгались литературные критики в тот или иной момент истории, время рано или поздно все расставит по своим местам.

Каждый из нас прочитал свою первую фантастическую книгу, не подозревая, что вообще на свете существует литературная критика. Поэтому результаты данного опроса можно считать одними из самых неангажированных из всех проведенных журналом. В то же время вкусы с годами меняются, мы становимся мудрее и с высоты прожитых лет и прочитанных книг можем непредвзято взглянуть на свои предыдущие пристрастия.

Если отталкиваться от результатов опроса, подавляющему большинству читателей дорогу в фантастику проложили шестидесятые годы. Что не удивительно. Оттепель породила не только множество прекрасных отечественных писателей, но и открыла форточку в остальной мир. Да, «Золотой век» на Западе начался несколько ранее, чем наши «шестидесятники» ступили на прочную литературную стезю, однако большинство шедевров Брэдбери, Саймака, Шекли и прочих представителей послевоенной зарубежной НФ проникло через эту форточку как раз в шестидесятые.

Естественно, интеллигенция, особенно молодежь, адекватно отреагировала на неожиданно появившееся немалое количество качественных фантастических произведений — как наших, так и переводных. Ведь писатели тогда творили для читателя, и читатель радостно откликнулся на их призыв.

Начало семидесятых ознаменовалось закручиванием гаек и вступлением страны в эпоху стагнации. Читатели, приобщавшиеся к жанру, представляли собой протестный электорат и пожинали плоды шестидесятых, жадно глотая издания прошлых лет и вырывая друг у друга из рук произведения все тех же шестидесятников — Стругацких, Михайлова, Гансовского и прочих, упрямыми ростками пробивающихся сквозь асфальт косности. Захватившие же власть и печатные площади «молодогвардейцы» уже не писали для читателя. Для цензуры, для Минобразования (чтобы звать молодых людей во ВТУЗы!), для идеологического отдела ЦК, для грозного и лояльного к властям главного редактора — но не для мальчишки, выстаивающего часовую очередь к открытию библиотеки, чтобы ухватить хоть какую-нибудь фантастическую книжку. Да, он читал и Щербакова с Медведевым, тот мальчишка. На безрыбье и Рыбин — рыба. Но обожал он Булычева с Крапивиным, Снегова с Шекли, Гаррисона с Брэдбери. Отсюда и низкий процент, проставленный «молодогвардейцам».

Пришли восьмидесятые. Застой продолжался. Тот мальчишка вырос и тоже решил писать фантастику. Пришел в ближайший КЛФ, потом попал в местный литературный семинар. И начал писать. Фантастику. Но вот что удивительно — писать он начал опять не для читателя. А для продвинутого интеллектуала или же для любителя фантастики со стажем, такого же, как и он сам. Именно поэтому все наши великие «малеевцы» и «дубултианцы», безусловно блестящие писатели, получают «единицу» в графе «Вербовка новых поклонников фантастики». Такую же «единицу» обретают и ведущие представители западных течений: «Новая волна» больше занималась низвержением старого, чем построением «нашего, нового», такими же маргиналами выглядят и современные западные фантасты — сложно представить себе молодого человека, «заболевшего» фантастикой после прочтения Гибсона со Стерлингом, тому молодому человеку надо бы перед этим хотя бы Гаррисона с Хайнлайном почитать.

В начале девяностых появились писатели, для которых читатель — не абстрактная величина, не пустой звук. Именно они смогли прервать засилье западной фантастики средней руки, царившее на возникшем рынке, и вновь, как и «шестидесятники», повернулись лицом к читателю. Эти писатели сочетают в своем творчестве нетривиальную идею и занимательный сюжет. Что и привлекает к ним читателя.

Ну а авторам, появившимся на рубеже тысячелетий, еще надо завоевать своего читателя. Он еще не вырос. Он пока еще читает Гарри Поттера и играет в третий Doom. Впрочем, и у этих авторов еще много возможностей для роста.

Остается еще классика. На то она и классика, чтобы быть вечной. Недаром Голливуд все активней экранизирует Герберта Уэллса, Жюля Верна и Джона Толкина. И четверть респондентов, наверняка разных поколений, получили «путевку в жанр» благодаря непреходящим ценностям. Пусть даже некоторые пришли в фантастику из толкинистов. Что ж, кто скажет, что Толкин не классик, пусть первый бросит в нас камень.