Михаил Ишков - Заповедник архонтов

Они собираются пойти в бой, как на казнь?..

А может, все проще? В общем-то, поселяне всех разрядов были практичные, избегающие любой «метафизики» существа. Вероятно, старцы тоже считали меня биоробом — точнее, «искусственным живым» — и, принимая во внимание высочайший уровень моего создателя, полагали, что истязаниями от меня ничего не добьешься. В случае попытки силового приближения к истине я тотчас уйду к судьбе. Выходит, они решили затеять игру не со мной, но с моим «повелителем»? Зная особенности появления хордов на свет, их образ мышления, способ познания мира и самих себя, неодолимые ужас и ненависть к своему прошлому, отвращение к приютившей их планете, вполне можно предположить, что им и в голову не приходило, что мыслящая плоть способна возникнуть и развиться естественным путем, оказаться закономерным итогом последовательного, поэтапного развития. Ни о какой эволюции, в нашем понимании, на Хорде и речи быть не могло — промежуточные звенья отсутствовали, ни с одним животным или птичьим видом губошлепы не были связаны полноценным древним родством. Так что вывод, что их философия жизни строилась на убеждении, что окружающее пространство есть исключительно игра неких материальных сил и предки всякого живого существа были созданы в пробирке; что каждая разумная особь не может не иметь материального творца, — был вполне логичен. Следовательно, обрывая связь с батяней-комбатом, они приводили меня в бездеятельное, оцепенелое состояние, в которое впадает утюг, отключаемый от сети. В этом случае они получают возможность перехватить инициативу в подспудной борьбе с незримой, повелевающей мной силой.

Вся их «жизненная технология» строилась на убеждении в неотвратимости возвращения архонтов.

Они вполне могли допускать, что прародителей больше не существует, в таком случае следует ждать нападения каких-то иных хищных и жадных до чужой плоти инородцев. Они были убеждены или имели веские основания считать, что, утратив со мной связь, отправившие меня злоумышленники начнут искать способ связаться со своим тайным посланником.

Капитан Неемо что-то сказал о десятке подобных мне? Выходит, я не только не первый, но и не единственный представитель попечителя на Хорде. И каждый раз у батяни что-то срывалось. В тот момент я не испытывал обиды. Я не ребенок и вполне понимал, что в руках небожителей я не более, чем средство, которому позволено действовать по своему усмотрению.

Как Бог на душу положит.

Мне самому следовало побеспокоиться о себе, а также о тех, кто стал мне близок, ответственность за чьи судьбы нельзя было стряхнуть с рук. Подобное понимание свободы было мне куда ближе, чем возможность воплотиться в любой образ, заняться любым делом и прочая ерундистика, которой так настойчиво пичкал меня фламатер.

Итак, славные полагают, что если им удастся подключиться к каналу связи между мною и моими хозяевами, они сумеют проникнуть в замысел врага — определить сроки вторжения, план захвата планеты. Неужели это и был тот пунктик, на котором они все свихнулись?

В таком случае я просто обязан их разочаровать. Я — полноценный губошлеп, родом из поселения беглых, чьи предки когда-то по собственной воле, спасаясь от голодной смерти, ушли в горы. Я — сын природы, одарен способностью видеть сны, в университете освоил науку излечения поселян, необуздан нравом, непоседлив, трусоват, каналья и мошенник, потому и брожу по белу свету. Я — повелитель самого себя и никто мне не указ, даже старцы Ин. Вот такие извращенцы порой попадаются среди горцев.

Но шутки в сторону. Война была объявлена, и никто заранее не оговорил ее правил. Подобное неустойчивое, чреватое всякими неожиданностями положение меня устраивало. В подобном лабиринте оборотень — губошлеп со всякими штучками-дрючками и бластером в ноге, он же разумная тварь с далекой планеты, он же бисклаварет-хранитель с опытом ведения боевых действий против всякой нечисти — мог дать сто очков вперед любому, даже самому проницательному великому. Но при условии, что мне вернут волшебный пояс.

Однако прежде всего я — знахарь, и точка! Прошу любить и жаловать. Существо ничтожное, со своей причудью, не более того. Правда, такой маскарад был хорош до той поры, пока мне не придется взять в руки оружие. Я мог воспользоваться бластером только раз, и это раз должен был принести мне победу, иначе из наблюдателя — придурковатого, непонимающего, что с ним происходит, горца — я сразу превращался в опасного врага, и даже отсвет немереной мощи попечителя ди не спасет меня от гибели.