Зиновий Юрьев: Альфа и омега

Сначала Дэн увидел тень. Она скользила чуть справа от дороги, догоняя их. Потом сквозь плотный свист ветра пробился и звук тени. Должно быть, заметил вертолет и Цукки, потому что «джип» прибавил скорость. Но тень не отставала. Наоборот, она обогнала их и плыла теперь на шоссе прямо перед ними. Дэн посмотрел вверх. Брюхо вертолета с рядами аккуратных заклепок было в каких-нибудь пятидесяти футах от них. «Боже, – подумал он, – еще бы каких-нибудь пять минут». До главного шоссе не больше нескольких миль. Вертолет теперь летел перед ними. Казалось, что лопасти его вращаются совсем медленно.

Внезапно послышалось слабое тарахтение, и над их головами просвистела пулеметная очередь. «Джип» начал тормозить.

– Что вы делаете? – крикнул Дэн, нагибаясь к Цукки.

– Вылезайте из машины, быстрее! – яростно крикнул доктор.

«Джип» остановился.

– Доктор…

– Быстрее!

Дэн и Фло выскочили на асфальт дороги. «Сикорский», вздымая винтом тучи пыли и песка с обочины, медленно опускался прямо на шоссе впереди машины. «Чтобы заблокировать дорогу», – тоскливо подумал Дэн. Вот металлические полозья вертолета коснулись дороги, длинные лопасти чуть опустили концы, замедляя свой бег, и в то же мгновение «джип», взвыв мотором, прыгнул вперед. Время остановилось, и Дэн с чудовищной отчетливостью замедленной киносъемки увидел, как маленькая машина, стремительно набрав скорость, ударилась о бок вертолета в тот самый момент, когда открылась его дверца и двое людей, в комбинезонах, с автоматами в руках, ступили на землю. Они не успели даже отскочить в сторону. Кто-то невидимый вырвал Цукки с сиденья и бросил вперед вместе с треском и скрежетом металла. Устало клонившиеся лопасти винта неохотно ударили доктора на лету, и Дэн закрыл глаза, конвульсивно сжав руку Фло.

Цукки лежал на обочине дороги нелепым светло-зеленым комком. В нескольких метрах лежали его очки. Одно стекло было цело, другого не было. Можно было не нагибаться к нему, живое тело не могло быть свернуто в такой узелок.

– Пойдем, Фло, – сказал Дэн и потянул ее, как ребенка, за руку.

Она ничего не ответила и покорно пошла за ним. Глаза ее были широко раскрыты и сухи. Пыль над шоссе еще не осела.

Они шли, не оглядываясь, молча. На асфальт выскочила крохотная ящерица, посмотрела на них, вильнула хвостом и исчезла. Боль была сухой и горячей, как песок.

– Фло, – сказал Дэн. Он ничего не хотел сказать, просто произнес ее имя. Наверное, ему обязательно нужно было произнести ее имя.

Она не ответила, лишь слабо сжала свою ладонь в его руке. У главного шоссе они остановились. Через несколько минут возле них притормозил старенький «шевроле», и водитель – полная старушка с детски розовыми щечками и розовой шляпкой на голове, – улыбнувшись, сказала:

– Ну и народ пошел, даже руки не подымут. Сама, догадывайся. Садитесь, детки.

– Спасибо, – сказал Дэн, открыл заднюю дверцу и подтолкнул Фло. – У вас тоже розовая шляпка…

– Что значит – тоже? – обиделась старушка.

– Нет, ничего.

– Далеко вам? – спросила старушка, трогая машину с места. Она явно обрадовалась попутчикам.

– Не очень, – сказал Дэн.

– Жаль, я ведь до самого Феникса еду. К внуку. К дочери, конечно, тоже, но главное – к внуку. Парнишка – вы представить себе не можете! – пяти лет, а озорует на все десять.

Дэн закрыл глаза: лопасти вертолета снова и снова медленно ударяли доктора и швыряли его по земле нелепым страшным комком. Дэн вздрогнул. Горячая ладонь Фло безжизненно лежала в его руке.

– Что это вы притихли, молодые люди? – неторопливо говорила старушка. – Поссорились небось? То-то же. Я, когда со своим стариком ссорилась, места себе не находила. Ходишь, ходишь вокруг, словно неприкаянная. И подошла бы – гора с плеч долой. И гордость держит. Ах, думаю, такой ты сякой. Чтоб я к тебе первой подошла… Потом, бывало, посмотрим друг на друга и рассмеемся. Так вот…

Старушка, держа руль левой рукой, протянула правую, чтобы включить приемник, и Дэн вздрогнул. У него мелькнула безумная мысль, что сейчас снова их спеленает страшное, противоестественное веселье эйфориков.

Динамик откашлялся, и из него тихо полилась музыка. Печально пел кларнет. Фло била дрожь. Казалось, что в ней начал работать вибратор, заставляя ее тело все сильнее и сильнее содрогаться.

– … А вообще-то мы редко ссорились, не то что нынешний народ, – бубнила старушка, и видно было, что она уже не особенно рассчитывает на разговорчивость попутчиков.