Николай Гомолкo - Шестой океан

— Все к лифту! — приказал Денисов.

Астронавтов забрасывали цветами, кричали «ура!».

И вот путешественники вошли в кабину — салон ракеты. Взлет должен был произойти точно в назначенное время. Малейшее опоздание могло нарушить график полета и сделать невозможной посадку ракеты на Малой Луне. Как известно, ракетная станция не стояла на месте, а двигалась вокруг Земли с огромнейшей скоростью — восемь километров в секунду. Попробуй тогда ее догнать!

Вечером к одному из огромных складов порта гласного города Штатов подошел длинный грузовик, полный мешками с мукой. Грузчики соскочили с кузова и споро принялись за работу. Через полчаса машина была разгружена и пошла в обратный рейс. Но один из грузчиков остался. Когда грузовик исчез за поворотом, он вышел со склада и зашагал по площади.

Рядом дышал океан. Воздух был насыщен водяной пылью. Она оседала на ворсинках костюма, блестела, как роса.

Каких только флагов в порту не увидишь: и английские, и голландские, и французские, и турецкие… С кораблей на берег по узким сходням бегали грузчики с натужными лицами, придавленные всякими ящиками, бочками, тюками. Рядом высились огромные подъемные краны, но они не работали. Электрическая компания недавно повысила цену на электроэнергию, и хозяева судов и грузов подсчитали, что труд негров и безработных обойдется дешевле, чем применение механизмов.

Темно-зеленая вода у причала была похожа на помои. Чего только тут не плавало: и солома, и стружки, и бумага, и яичная скорлупа.

Возле порта сновали люди, пропахшие рыбой и морем. Кругом стояли пивные лотки, кофейни, таверны. Пестрели вывески на разных языках мира: «Голова дракона», «Бухта радости», «Отведем душу», «Ослиное копыто», «Сатурн», «Дно».

Вилли знал жизнь этого огромного порта. Не раз приходилось ему сидеть где-нибудь тут в робком ожидании, — а вдруг подвернется какая-нибудь работа, наблюдать шумную сутолоку людских толп, думать о своей судьбе.

Он свернул в бар «Счастливая подкова». Взяв кружку пива, подошел к крайнему справа столику. За столиком сидело двое. Перед ними стояли такие же еще не начатые кружки. Рендол оглянулся и, как бы сожалея, сказал:

— Эх, не хватает одного стула!

Один из незнакомцев вскочил с места.

— Ничего, ничего, сейчас найдем. — Он предложил свой стул гостю, а сам примостился на фанерном ящике. — Вы поедете на электроходе «Черная стрела», шепнул он Рендолу. — Вот ваш билет.

Вилли кивком головы поблагодарил.

— Посадка уже началась, — продолжал незнакомец. — Но вы сейчас не садитесь, так как полиция строго проверяет документы и фотографирует пассажиров. На электроход вы попадете после его отплытия. Вас доставит туда на глиссере Том Грейс. — Он кивнул на соседа. — Место вашей встречи — причал номер тридцать семь.

— Спасибо, товарищи, — тихо проговорил Вилли.

Том Грейс дружелюбно глянул на инженера и впервые за все время разговора сказал:

— Я буду ждать вас, товарищ Рендол!

…Направляясь к условленному причалу, Вилли Рендол ликовал. Еще несколько минут — и он будет на свободе, избавится от постоянного преследования полиции и ее агентов.

Свою поездку в Европу он связывал с точно определенной целью — там он будет бороться за свободу своей родины, за свою семью, за расцвет науки, за мир.

Электроход «Черная стрела» принадлежал крупной шведской пароходной компании. Владельцы его на весь мир трубили о комфортабельности «Черной стрелы», о демократических порядках, заведенных на электроходе. Только в этом плавучем городе, говорили они, любой человек с любыми политическими взглядами и вероисповеданием может обрести настоящую свободу, найти убежище, если его преследуют. На «Черной стреле» полная гарантия неприкосновенности личности. Правда, Вилли знал и другое: и сюда проникают щупальца Уолл-стрита, и тут бизнесменам Штатов владельцы корабля отдают предпочтение.

Вечерело. Солнце скатилось за серые каменные громады небоскребов. Но на западе еще пылала заря, окрашивая в розовое облака над океаном.

Рендол вышел из порта и направился к рыбачьим поселкам. Тревога ни на минуту не давала ему покоя. Он знал: шпики и полисмены шныряют сейчас по всему городу. Немало их было и здесь, в порту. Опасность подстерегала его на каждом шагу, и он был вынужден все время оглядываться.

Сумерки сгущались.

На берегу зажглись осветительные мачты, маяки. На палубах причаленных к пирсу пароходов отбивали склянки. Окутанный сумраком океан нашептывал что-то ласковое, убаюкивающее. Несмотря на наступление ночи, шум в порту не стихал, а, наоборот, крепчал еще больше.