Новое всегда с большим трудом пробивает себе дорогу, в этом Иван Глухоухов убедился на собственном опыте. На работе о своем открытии он даже заикнуться боялся, еще турнут. Генетики, с которыми разговаривал по знакомству, все как один оказались коррумпированными – они даже слушать не хотели о соспирали. Слушать, пусть даже и под бокал, соглашался разве что Владимыч из третьего подъезда, но и тот однажды сказал:
– Знаешь, Ваня, я в этих женских приспособлениях разбираюсь плохо. Меня Шумахер тревожит, вот что.
А надо сказать, у Ивана Глухоухова была фея Фаина. Так себе фея, приблудная, появилась внезапно, насильно навязала свои услуги по решению многочисленных глухоуховских проблем, больше портила, чем чинила, и Глухоухов ее всячески избегал, но все же, согласитесь, не у каждого такое приобретение, не у каждого такой тыл за спиной. Поэтому, постояв некоторое время как громом поражен на улице академика Бабилова, Иван проявил смекалку и догадался:
– Опять она!
Звонить с рекламацией, правда, не стал, потому что все равно бесполезно: Фаина – это судьба. Стал ждать дальнейшего, и дальнейшее не замедлило.
Когда он подходил к Институту травматологии и физпрактикума, Ивана обогнала президентская машина. Из последнего, двенадцатого, окошка донеслось униженным тоном:
– Ну, Ива-ан Александрович!
– Иван Оскарович меня зовут! – сердито поправил Иван, злясь, конечно, на Фаину, а не на президента, но тут же ощутил привычное подобострастие – которое уподоблю чувству вины и униженности, помноженному на стыд, ненависть и восторг – и остановился.
– Зайдите, пожалуйста, на секундочку. Очень нужно.
Он зашел и, предъявив проездной, уселся вежливо на самом краешке роскошного кожаного дивана напротив. Весь внимание.
Машина изнутри была ничего себе, но Иван уже наездился в автобусах, так что привык.
Вид у президента академии был несчастный, совсем никуда вид.
– Э-э-э, – сказал он, ставши еще несчастнее, – товарищ Плохо-умов… Я тут подумал насчет вашей сос… соспирали, – при этом слове он сморщился, будто съел какую-то гадость. – Я, конечно, на все готов, но нельзя ли как-нибудь обойтись без отдельного института и государственной мегапрограммы? Что угодно, какие угодно фонды!
Иван был человек злобный, но догадливый. Он тут же смекнул, что Фаина что-то такое сделала президенту…
– Это вы с Фаиной встречались? – уточнил он.
— С ней, – утопая в ужасе от одного этого имени, подтвердил президент. – С референтом вашей.
— Понятно, – веско сказал Иван, не понимая абсолютно ничего, кроме того, что надо ковать железо. – Насчет отдельного института, – он вспомнил свой недолгий, но очень печальный опыт руководительства и передернулся, – здесь вы правы, здесь мы, наверное, погорячились. Соспираль все-таки третья, а у первых двух соспиралей институтов пока что нет, могут не так понять. Но вот мегапрограмма, – это слово ему очень понравилось…
— Да-да? – сказал президент. Иван немножко подумал и ответил:
— Да-да!
— Ох! – сказал президент.
Насчет мегапрограммы они в конце концов договорились, здесь Иван проявил настойчивость. Дача, машина, двухъярусная квартира в центре Питера и еще такая же в Москве, это уж как водится, и по праздникам туристическая поездка по Золотому кольцу России, правда, за границу – ни-ни.
– Дело в том, товарищ Недогрузов, – искательно сказал президент, – что мегапрограмма, которой вы будете управлять, относится к разряду даже не двойных, а совсем уже тройных технологий, ведь сос… соспираль-то ваша, – тут президент снова сделал тошнотворное движение горлом, – все-таки третья. Словом, будет это государственная тайна высшей категории. Чтобы не то что посторонние шпионы, но и даже сами исследователи, которых вы привлечете, о предмете исследований не знали. Желательно, чтобы и вы тоже были не в курсе.
— Это как? – изумился Иван.
— А, обычное дело. Лучше быть не в курсе, и это, знаете, хорошо.
Многая знания, знаете ли, многая лета, или как там… Словом, отдохните, поправьтесь, поуправляйте.
Иван, человек злобный, но импульсивный, уже собравшись было выходить из автобуса, не выдержал и спросил:
– Эта Фаина, референт моя. Она угрожала? Чем эта стерва грозила? Так просто, из любопытства.
Президент взрыднул:
— У… утюгом горячим грозила. Главное, что никакая охрана… и где вы ее взяли такую?
— Сама навязалась. Только вы не бойтесь ее. Это фея, добрая фея, как у Золушки. Утюги не по ее части, это она так. Просто дура.
Читать дальше