Журнал «Если»: «Если», 2005 № 04

Старший жрец усмехнулся.

— Речь идет о соблюдении приличий, а не о щедрости. Количество слуг, которые должны сопровождать царя Гильгамеша в загробную жизнь, определено самым тщательным образом. Так величайший из жрецов оглядывает ночное небо, чтобы набраться мудрости из движения и числа звезд, чтобы увидеть здесь, на Земле, мистические священные числа, чью верховную власть следует уважать, чтобы наши недостойные ритуалы услаждали богов.

— Иными словами, в гробнице могут спать лишь тридцать два человека, — сделал вывод Намтар. — Если не считать лошадей. — Он улыбнулся. — Нет, я не намерен оскорблять богов и нарушать священные числа. Лучше я уберусь. — И он зашагал прочь, оглянувшись лишь однажды, чтобы спросить, указав на свой блестящий головной убор: — А шляпа у меня останется?

Пока другие рабы из погребальной процессии допивали ядовитое зелье, Намтар сидел в прохладной, хорошо знакомой ему таверне и потягивал горькое пиво из глиняной кружки через бронзовую фильтрующую соломинку. Ему не позволили оставить себе головной убор; такое сокровище не могло принадлежать оборванцу. И все же он был ужасно доволен тем, как закончилось это утро. Удаляющаяся погребальная процессия царя Гильгамеша с тем же успехом могла находиться на Луне.

— Принеси еще одну, Пуаби! — обратился он к хозяйке таверны. — Никогда бы не подумал, что свободный человек испытывает такую жажду.

Пиво разносила женщина с плоским лицом и руками, похожими на сваи. Она и Намтар были старыми друзьями, и он часто приходил в эту таверну в те дни, когда его усопший господин разрешал своим рабам отведать точно отмеренную дозу свободы. Один или два раза (или семнадцать), они составляли отличную пару во время Празднества Инанны, когда сначала пили в огромных количествах пиво, а потом доставляли друг другу удовольствие в постели, хотя едва ли об этом можно было догадаться сейчас, когда Пуаби бросала на него свирепые взгляды. Она вразвалочку подошла к столу Намтара с кружкой своего лучшего пива и с таким грохотом поставила ее, что глина треснула. Слегка захмелевший Намтар с болью посмотрел на кружку, из которой вытекало пиво.

— Какая досада, Пуаби! — воскликнул он, растягивая слова. — Как жаль, что пропадет столько хорошего пива. — Тебе следует быть поаккуратнее.

— А тебе следовало бы радоваться, что я разбила кружку об стол, а не об твою тупую башку! — Глаза Пуаби сверкали от ярости. — Допивай и проваливай из таверны! Если я когда-нибудь увижу твою несчастную рожу, то разобью ее камнем — можешь не сомневаться!

Намтар решил, что знает, почему Пуаби так на него сердита.

— Послушай, дорогая, я и правда не могу заплатить за кружку — глупый жрец не разрешил мне сохранить шапку, но за мной не пропадет. Теперь я свободный человек! Все, что заработаю, будет моим. Они хотели, чтобы я отправился с царем Гильгамешем в качестве запасного гончара, на случай, если царь вдруг скажет: «Эй! Я знаю, что умер, но мне бы не помешала дюжина новых чашек. Никогда не знаешь, кто тебя навестит в Земле мрака и пепла». А для выполнения срочного заказа потребуется два гончара — я и Иби-Син. Конечно, Иби и сам справится. Он шел впереди: сейчас он, наверное, вместе с царем осваивается на новом месте. Ну, а что касается меня, то для гончара всегда отыщется работа среди живых. Как только я найду подходящее место, сразу же с тобой расплачусь!

Удивительно, какую сильную боль может причинить взрослому человеческому телу бронзовая соломинка для пива в руках многоопытной хозяйки таверны. К тому моменту, когда Намтар сумел открыть глаза и приподнять голову, Пуаби уже держала в руках кружку с пивом. Она подняла ее над головой, и ему не потребовалась помощь математика из храма, чтобы определить, что траектория ее движения должна закончиться прямехонько у него на голове.

— Что… что я такого сказал? — бывший раб испуганно прикрыл череп обеими руками.

Он неожиданно протрезвел, однако лучше ему не стало.

— Неужели ты настолько глуп? — осведомилась Пуаби.

— Да, если верить жрецу, который приказал мне убираться.

— Жрецы! — В приступе отвращения Пуаби умела плеваться не хуже верблюда. Нескольким посетителям пришлось пригнуться, когда увесистый плевок угодил в противоположную стену. — Только не надо про жрецов! Неужели, если все они бессердечны, мы должны стать такими же? Так за что же я на тебя набросилась? — Она медленно опустила кружку. Ярость исчезла, осталась усталая беспомощность. — Ты и в самом деле не понимаешь, что наделал? С тем же успехом я могла бы обвинить во всем стульчак, который не дает заднице жреца оказаться в куче дерьма, где ей только и место. Стульчак делает лишь то, для чего он предназначен. Ты ничем от него не отличаешься. Вставай. — Она коснулась его ноги ступней в сандалии. — Я должна перед тобой извиниться, но лучше угощу тебя пивом. Только глупец пытается учить уму-разуму кочан капусты. — Она дождалась, когда Намтар усядется на прежнее место, поставила перед ним кружку с пивом и поспешила в заднее помещение таверны.