Николай Симонов - Сидоровы Центурии

Первым в гипнотический сон погрузился профессор Т., который, впрочем, дремал всегда, когда предоставлялась возможность, даже на заседаниях ученого совета. Об этой привычке уважаемого семидесятилетнего ученого знали все, поэтому по аудитории снова пробежал смешок. Товарищ гипнотизер умоляюще посмотрел на Аркадия Моисеевича, и тому ничего не оставалось делать, как включить спрятанный у него в портфеле диктофон с записями джазовых композиций Прокофьева и Шостаковича. И дело, сразу пошло лучше, хотя музыка звучала тихо-тихо. Заклевали носом и начали всхрапывать еще четверо, опустив голову на руки, как это делают некоторые студенты на первой паре занятий.

Товарищ гипнотизер обрадовался и стал входить в раж:

— Приятное тепло разливается по всему вашему телу. Три… четыре… Вы слышите приятную музыку, в голове появляется легкий туман. Он все нарастает, все усиливается. Музыка звучит, дремота усиливается… Пять… шесть… Все тише, все темнее становится вокруг вас. Музыка действует на вас успокаивающим, усыпляющим образом. Семь… Вы засыпаете, засыпаете все глубже… Восемь… девять…

При счете "девять" в позе "студент с недосыпа" задремали сразу шестеро. Даже Аркадий Моисеевич почувствовал некоторую сонливость, но потом подергал себя за нос и кашлянул, чтобы обратить на себя внимание коллеги Мерцалова, который сидел впереди него. Сергей Сергеевич повернулся к нему и подмигнул. Товарищ гипнотизер заговорил еще громче и стал делать пассы, обращаясь за помощью к Космосу:

— Непреодолимая сонливость охватывает вас. Десять… Забывайтесь! Засыпайте все глубже! Еще глубже! Приятным, глубоким, спокойным, лечебным сном! Одиннадцать… Вы слышите только мою музыку. Спите крепко, крепко… Спите… Спите… Спите.

С последним "спите" "товарищ гипнотизер", пошатываясь от усталости, сел на стул, вытер носовым платком вспотевшее лицо, закрыл глаза и заклевал носом. Сергей Сергеевич обернулся и знаком показал коллеге Фишману, чтобы он выключил диктофон. Аркадий Моисеевич все понял, но кнопку заело, и диктофон проработал еще, наверное, две минуты. Этого времени хватило на то, чтобы заснули остальные участники семинара, включая Александра Васильевича Волкова.

Сергей Сергеевич помог товарищу гипнотизеру принять удобное для сна положение, а Аркадий Моисеевич открыл окно, и впустил в кабинет свежий морозный воздух. Затем они вышли в коридор, чтобы посоветоваться. По личному опыту они знали, что из состояния гипноза лучше выходить без произвольного вмешательства, но среди участников эксперимента находился гипнотизер, настоящий или декоративный, значения не имело. И его требовалось разбудить прежде, чем придут в себя другие, побывав неизвестно где и набравшись неизвестно какой информации.

Аркадий Моисеевич рванул на свою кафедру, где, он точно знал в каком месте, находятся аптечка. Из всех пузырьков он выбрал нашатырный спирт и поспешил назад, прихватив с собой также графин с водой и стакан. Пока он отсутствовал, очнулся профессор Т., достал из кармана свои старинные серебряные часы на цепочке, и, взглянув на них, громко выругался:

— Черт, у меня же лекция в 12.30 в 705-й аудитории, — и поспешил к выходу.

Сергей Сергеевич удивился:

— Какие могут быть занятия, если сессия закончилась, и у студентов начались каникулы?

Он догнал профессора Т. и объяснил ему, что он, наверное, что-то путает.

— Разве сегодня не 23 декабря? — удивился профессор Т., а потом как-то сразу сник и стал жаловаться на старость, которая во всех отношениях — не радость. Сергей Сергеевич с сочувствием его выслушал и посоветовал взять в профкоме путевку в санаторий, чтобы пару недель отдохнуть на свежем воздухе и в окружении природы. Он даже проводил его до лифта, убедившись в том, что коллега Фишман вернулся учебный кабинет и загипнотизированные находятся под присмотром.

Пока Сергей Сергеевич общался с профессором Т., Аркадий Моисеевич привел в чувство товарища гипнотизера, правда, главным образом, посредством теребления его ушей, так как нашатырь на него совершенно не действовал. Очнувшись, Александр Васильевич Волков окинул Фишмана мутным взором и вместо благодарности зашипел:

— А, вот, с тобой, еврейчик, мы разделаемся по-особому! Так, что даже имя свое забудешь!

Осознав же, что сказал совершенно невразумительное, да еще с угрозой, "товарищ гипнотизер" поспешил поскорее убраться из кабинета, словно его предыдущая деятельность не имела к нему ровно никакого отношения. В коридоре он нос к носу столкнулся с Сергеем Сергеевичем, испуганно на него посмотрел, втянул голову в плечи и побежал по пустынному коридору в направлении, противоположном выходу.